Текст

Фрагмент русской обложки романа Дэвида Митчелла «Утопия-авеню»

Публикуем фрагмент новой книги британского писателя Дэвида Митчелла «Утопия-авеню» — об эпохе рок-н-ролла и самой странной музыкальной группе в истории Англии.

В январе в «Иностранке» выходит на русском роман английского писателя Дэвида Митчелла, дважды финалиста Букеровской премии, автора книг «Облачный атлас» (в сотне лучших книг XXI века по версии The Guardian), «Костяные часы», «Голодный дом» и других. Новинка, вышедшая после пятилетнего перерыва, называется «Утопия-авеню» и рассказывает о музыке и молодежи шестидесятых годов. По словам автора, в «Утопии-авеню» он описывает историю «самой странной британской группы, о которой вы никогда не слышали».

Для начала предлагаем прочесть фрагмент, в котором Дин Мосс, будущий басист этой самой группы, теряет и находит одновременно.


Дворик за кухней «Этны» — закопченный колодец тумана, уставленный мусорными баками. По водосточной трубе к подсвеченному квадратику ночных облаков карабкается крыса. Дин в последний раз затягивается последним «Данхиллом». Девять вечера, смена закончилась. Шерон уже ушла домой, но сначала вручила Дину восемь шиллингов. Если нигде еще не подфартит, то хоть на билет в Грейвзенд хватит. Из-за двери слышно, как мистер Кракси разговаривает по-итальянски с очередным сицилийским племянником. Парень не знает английского, да ему и не нужно. Будет поливать спагетти горячим соусом болоньезе — других блюд в «Этне» не готовят.

В дверях появляется мистер Кракси:

— Мосс, ты хотел поговорить?

Дин швыряет окурок на брусчатку дворика, затаптывает. Мистер Кракси сердито смотрит на него. Черт! Дин поднимает окурок:

— Извините.

— Что, так и будем всю ночь стоять?

— Вы не могли бы выдать мне авансом?

— Выдать тебе авансом? — уточняет мистер Кракси, будто не расслышал.

— Ага. Ну, зарплату. Сегодня. Сейчас. Прошу вас.

Мистер Кракси изумленно смотрит на него:

— Зарплата по понедельникам.

— Ну да. Но я же объяснял, меня ограбили.

Жизнь и Лондон сделали мистера Кракси очень недоверчивым человеком. А может, он таким родился.

— Да, не повезло. Но зарплата только по понедельникам.

— Я знаю. Просто мне некуда деваться. Меня выставили с квартиры за неуплату. Я вон даже на работу пришел с гитарой и с рюкзаком.

— А я думал, ты в отпуск собрался.

Дин притворно улыбается — мало ли, вдруг мистер Кракси шутит.

— Какой тут отпуск… Мне очень нужны деньги, честное слово. Хотя бы на койку в хостеле или что-то в этом роде.

Мистер Кракси обдумывает услышанное.

— Да, ты вляпался, Мосс. В кучу собственного дерьма. Ты сам ее навалил. А зарплата только по понедельникам.

— Ну хоть одолжите мне пару фунтов тогда.

— У тебя есть гитара. Иди в ломбард.

«От него жалости не дождешься», — думает Дин.

— Во-первых, я еще не выплатил за нее последний взнос, так что гитара пока не моя. А деньги у меня украли.

— Ты же говорил, это были деньги за жилье.

— Часть — за жилье, а часть — за гитару. Во-вторых, уже десять вечера, пятница. Все ломбарды закрыты.

— У меня тут не банк. Зарплата по понедельникам. Разговор окончен.

— Как же я выйду на работу в понедельник, если до понедельника придется ночевать в Гайд-парке и я слягу с двусторонним воспалением легких?

Мистер Кракси дергает щекой:

— Не выйдешь в понедельник, тоже не беда. Я тебе тогда вообще ничего не заплачу. Выдам бумажку для налоговой — и гуляй. Ясно?

— Да какая вам разница, когда платить — сейчас или в понедельник? Я же в эти выходные все равно не работаю!

Мистер Кракси складывает руки на груди:

— Мосс, ты уволен.

— Да что за фигня! Вы не имеете права.

Короткий толстый палец утыкается Дину в  солнечное сплетение.

— Еще как имею. Все. Вон отсюда.

— Никуда я не пойду! — (Сначала отняли деньги, потом жилье, теперь вот работу…) — И не надо тут! — Дин отпихивает палец Кракси. — Вы мне должны за пять дней.

— Докажи. Подай в суд. Найми адвоката.

Дин, в котором всего пять футов и семь дюймов росту, а не шесть футов и пять дюймов, выкрикивает Кракси в лицо:

— ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ, ВОРЮГА! КРЫСА ПАРШИВАЯ!

— Si, si, я тебе должен. Вот и отдам должок.

Кулак с силой впечатывается Дину в живот. Дин сгибается вдвое и, сбитый с ног, валится на землю. Задыхается. Второй раз за день. Лает собака. Дин встает, но Кракси уже исчез. На пороге кухни появляются два сицилийских племянничка. У одного в руках Динов «фендер», у другого — его рюкзак. Они хватают Дина за локти и  выводят из кофейни. Музыкальный автомат играет Sunny Afternoon, с четвертого альбома The Kinks. Дин оглядывается. Кракси, сложив руки на груди, стоит у кассы и мрачно смотрит ему вслед.

Дин показывает бывшему работодателю средний палец.

Кракси проводит ребром ладони по горлу.

Идти с Д’Арблей-стрит совершенно некуда. Дин раздумывает, что будет, если зафигачить кирпичом в витрину кофейни. Безусловно, арест решит проблему ночлега, но с полицией связываться неохота, да и зачем оно ему потом, криминальное прошлое. Он подходит к телефонной будке на углу. Внутри будка оклеена листочками с женскими именами и номерами телефонов, посаженными на скотч. Дин прижимает к боку «фендер», рюкзаком припирает полузатворенную дверь. Вытаскивает шестипенсовик и листает синюю записную книжку. «Этот переехал в Бристоль… этому я задолжал пять фунтов… этого нет…» Дин находит номер Рода Демпси. С  Родом Дин едва знаком, но они оба из Грейвзенда. Месяц назад Род открыл в Кэмдене магазинчик, продает косухи и прочие байкерские прибамбасы. Дин набирает номер, но трубку никто не берет.

И что теперь?

Дин выходит из телефонной будки. Ледяная морось растушевывает очертания, стирает лица прохожих, туманит неоновые вывески — GIRLS GIRLS GIRLS! — и наполняет легкие. У Дина есть пятнадцать шиллингов и три пенса — и два способа их потратить. Можно дойти по Д’Арблей-стрит до Чаринг-Кросс-роуд, на автобусе доехать до вокзала Лондон-бридж, а оттуда махнуть в Грейвзенд, разбудить Рэя, Ширли и их сына, признаться, что честно заработанные Рэем пятьдесят фунтов — о которых Ширли ни сном ни духом — украли спустя десять минут после того, как Дин обналичил банковский ордер, и попроситься на ночлег. Но не навеки же там поселиться…

А завтра что? Неужели ему, двадцатитрехлетнему оболтусу, придется жить с бабулей Мосс и Биллом? А на следующей неделе отнести «фендер» в «Сельмер» и умолять, чтобы вернули хотя бы часть уже выплаченного. За вычетом износа. Покойся с  миром, Дин Мосс, профессиональный музыкант. Гарри Моффат, конечно же, обо всем узнает. И от смеха пупок надорвет.

Или… Дин глядит в  конец Беруик-стрит — на клубы, огни, шумные толпы, стрип-бары, игровые аркады, пабы… Попытать счастья еще разок? Может, в пабе «Карета с упряжкой» сидит Гуф. А Ник Ву проводит пятницы в клубе «Мандрейк». Ал, наверное, в «Банджи» на Личфилд-стрит. Может, Ал приютит до понедельника? А завтра надо будет найти новую работу в какой-нибудь кофейне. Желательно подальше от «Этны». До получки можно протянуть на хлебе с «Мармайтом».

Но… А вдруг Фортуна благоволит осмотрительным? Что, если Дин попытает счастья в последний раз, потратит деньги на вход в  клуб, познакомится с  девчонкой побогаче, у  которой свое жилье… и она сбежит, как только он пойдет отлить? Такое уже случалось. Или в три часа утра Дина, пьяного вусмерть, выбросят из клуба на подмерзший заблеванный тротуар, а денег на дорогу как не бывало. И придется топать в Грейвзенд на своих двоих. На противоположной стороне Д’Арблей-стрит какой-то бродяга роется в  мусорном баке под освещенным окном прачечной-автомата. А вдруг он тоже когда-то попытал счастья в последний раз?

— А вдруг все мои песни и вправду дрянь и фигня? — говорит Дин вслух.

«Вдруг я просто сам дурю себе голову? Какой из меня музыкант?»

Надо что-то решать. Дин снова вытаскивает шестипенсовик.

Орел — Д’Арблей-стрит и Грейвзенд.

Решка — Беруик-стрит, Сохо и музыка.

Дин подбрасывает монетку…

— Прошу прощения, вы — Дин Мосс?

Монета летит под бордюр тротуара и укатывается из виду. «Мой шестипенсовик!» Дин оборачивается и  видит гомика-битника из «Этны». На нем меховая шапка, как у русского шпиона, а вот акцент похож на американский.

— Ох, простите, вы из-за меня монетку выронили…

— Ага, выронил нафиг.

— Погоди, вот она. — Незнакомец наклоняется и  поднимает с земли шестипенсовик. — Держи. Дин сует монету в карман:

— А ты вообще кто?

— Меня зовут Левон Фрэнкленд. Мы встречались в августе, за кулисами в  брайтонском «Одеоне». Шоу «Будущие звезды». Я был менеджером «Человекообразных». А ты был с «Броненосцем „Потемкин“». Исполнял «Мутную реку». Классная вещь.

Дин вообще с сомнением принимает похвалу, особенно когда она исходит от вроде бы гомика. С другой стороны, конкретно этот гомик — менеджер музыкальной группы. А в последнее время Дина не балуют похвалой.

— Так я ее и написал. Это моя вещь.

— Я так и понял. А еще я понял, что вы с «Потемкиным» разбежались.

У Дина замерз кончик носа.

— Меня выгнали. За ревизионизм.

Смех Левона Фрэнкленда зависает рваными облачками мерзлого пара.

— Ну, это все-таки не творческие разногласия.

— Они сочинили песню о Председателе Мао, а я  сказал, что это все фигня. Там был такой припев: «Председатель Мао, председатель Мао, твой красный флаг — не шоколад и не какао». Вот честное слово.

— Тебе с ними не по пути. — Фрэнкленд достает пачку «Ротманс» и предлагает Дину.

— А без них я в тупике. — Дин берет сигарету закоченевшими пальцами. — В тупике и по уши в дерьме.

Фрэнкленд подносит к сигарете Дина шикарную «Зиппо», потом прикуривает сам.

— Я тут невольно подслушал… — Он кивает в  сторону «Этны». — Тебе сегодня ночевать негде?

Мимо проходят моды, разодетые по случаю вечера пятницы. Закинулись спидами и топают в клуб «Марки».

— Угу. Негде, — отвечает Дин.

— У меня есть предложение, — заявляет Фрэнкленд.

Дин ежится:

— Да? А какое?

— В кофейне «Ту-айз» выступает одна группа. Мне хотелось бы узнать мнение музыканта об их потенциале. Если пойдешь со мной, то потом можешь заночевать у меня на диване. Я живу в Бейсуотере. Там не «Ритц», конечно, но теплее, чем под мостом Ватерлоо.

— Но ты же уже менеджер «Человекообразных».

— Бывший. У нас творческие разногласия. Я… — (Где-то разбивается стекло, звучит демонический хохот.) — Я ищу новые таланты.

Дин обдумывает предложение. Очень соблазнительное. Будет тепло и сухо. Вдобавок наутро светит завтрак и душ, а потом можно обзвонить всех знакомых из записной книжки. У Фрэнкленда наверняка есть телефон. Вот только чем придется расплачиваться за такую роскошь?

— Если боишься спать на диване, — с улыбкой говорит Левон, — можешь устроиться в ванной. Она запирается.

«Ну точно голубой, — думает Дин. — И знает, что я догадываюсь… Но если сам он этим не заморачивается, то и мне не стоит».

— Диван меня вполне устроит.


Дэвид Митчелл. Утопия-авеню. Иностранка, 2020. Перевод Александры Питчер


Читайте «Литературно» в Telegram и Instagram


Это тоже интересно: 

Книги декабря: разговоры с друзьями на расстоянии тритона


По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com