В этом году исполнилось 200 лет со дня рождения Александра Сухово-Кобылина, написавшего три пьесы и ставшего классиком отечественной драматургии. Мыслитель, автор «инженерно-философских озарений», почетный академик и вообще человек серьезный, Сухово-Кобылин сегодня известен именно как театральный драматург и в особенности как создатель авантюрной комедии «Свадьба Кречинского» — первой и самой веселой части его трилогии.
Драматичности добавляет и то обстоятельство, что комедия писалась в тюрьме, где Сухово-Кобылин находился во время следствия по делу об убийстве его гражданской жены. «Избыток электричества», необходимый, по мнению драматурга, для творчества, при написании «Свадьбы» был так велик, что пьеса остается одной из самых востребованных вот уже более 150 лет. По ней создавались фильмы и телеспектакли, «Кречинского» ставили во Франции и Турции, как социальную комедию и как мюзикл. Свое видение одной из самых популярных пьес отечественного репертуара на днях представил Московский драматический театр под руководством Армена Джигарханяна.
В серо-синем полумраке мерзнут двое. Кутаясь в лохмотья, греют руки над разведенным в старом ведре огнем и вспоминают, как же раньше «было, было, все было, да быльем поросло». Но Годо, как у него заведено, не появляется в ответ на проникновенно-трагический монолог камердинера Федора (Денис Надточий) с жалобными поддакиваниями несчастного битого «человечка» Расплюева (Виталий Четков). Зато — жуткий стук в дверь — приходит купец Щебнев (Сахат Дурсунов). На нем черный кожаный плащ и гангстерская шляпа, при нем, как чуть позже выясняется, пистолет, а из-под лохматого ковра нежданно выползает заспанный Кречинский (Станислав Эвентов), и начинаются разборки по типу «деньги отдавай — а денег нет». И только решаешь привыкнуть к такой тарантиновской трактовке (ну поставил Андрей Крупник «Свадьбу» как криминальную драму), как все вдруг резко меняется.
Дом Муромских залит светом, между пестрыми карточными ширмами-рубашками летает энергичная блондинка Атуева (заслуженная артистка РФ Ольга Кузина), вся в тревоге, кружевах и стразах: надо же «навесить колокольчик», потому что «нынче везде так», «приличия, свет того требуют». За ней таскается швейцар Тишка (Юрий Ларев) в элегантнейших панталонах, что-то жующий, нечесаный и хамоватый, но все-таки милый. Атуевой однако Тишка совсем не нравится: ей нужен «звон», а Тишка, извините, пьян и со звоном валится со стремянки. Вскоре к этой компании присоединяется интеллигентнейшего вида помещик Муромский (народный артист Удмуртии Анатолий Морозов), которому как раз-таки очень не нравится звон и вообще вся эта «суетня, стукотня», мир «праздношатаек, подбродяг всесветных», что «слоняются день-деньской из дому в дом и таскают сор всякий, да не на сапогах, а на языке». Но если осадить Атуеву с ее «бестолковщиной» у него хоть как-то получается, то перед наивностью дочери Лидочки (Татьяна Мухина), разряженной и влюбленной в пух и прах, Муромский бессилен.
А потому начинается «таранта» с белоснежными фраками, красными чулками, скачками, бычками, пышными оборками, сентиментально-пошлыми речами про «нежное создание» и «милый сердцу уголок», низкопробными шуточками и прочими атрибутами «высшего общества». «Букеты, конфекты, дичь всякая». Сверкает золоченый пояс Атуевой, растерянно смотрит Муромский. И Нелькин не особо в помощь, потому что Нелькин (Александр Копылов) — парень, конечно, неравнодушный, горячий, но простой, что называется, обыкновенный. А заварил-то дело парень необыкновенный — Кречинский.
Кречинский — художник. Прежде этого героя зачастую выводили смешным плутом или сильным ловким игроком, дьявольски умным и безжалостным, обаятельным и опасным, с которого «взятки гладки», «подковы гнет», наблюдать за которым и весело, и страшно, и ждешь разоблачения. Кречинский-Эвентов никаких подков не гнет — со скульптурной головой в руках он пишет невесте стихи, хотя и стремясь попошлее, ведь «страсть рождает страсть», но получается нервно. Холодные сцены невеселой одинокой нищей жизни сменяются шумной «тарантой», кайфом, кабаре, игрой. Наблюдать за такой игрой бывает и весело, но чаще тревожно: игрок явно на грани. Будет ли «перейден Рубикон»? «Вот она, решительная минута!»
О своем выборе произведения для режиссерского дебюта Андрей Крупник рассказывает так:
«Сухово-Кобылин — очень русский автор, он поднимает вопросы, которые до сих пор актуальны, важны для нас. Например, есть у русского человека такая тенденция — один раз переступить через моральные ценности, закон, чтобы дальше жить “честно”, в достатке, с покаянием, и прочее. Мы попытались задать вопрос, можно ли, хотя бы единожды преступив, договорившись со своей совестью, продолжать считать себя порядочным. Для меня именно такой Кречинский был интересен. Не вор-рецидивист, которым его зачастую представляют. Не плут. А Кречинский в момент принятия решения переступить через принципы».
За Кречинским, конечно, придут. Очень неспокойный ростовщик Бек (Анатолий Федоренко) с очень спокойным полицейским (Максим Ковалевский). Но до самой последней минуты ожидаешь не разоблачения, а некоего разрешения, в надежде, что все-таки не «серая сибирка» и не «красная дорожка», а «даль-то синяя», как платье сильно изменившейся к концу спектакля Лидочки.
Сверх проблемы морального выбора бриллиантового обманщика в спектакле поднимается множество иных мотивов и тем. Чего стоят, например, бесконечно таскаемые туда-сюда разноцветные тюки с каким-то скарбом, диалог Муромского и Кречинского о том, что «одно зло — это город», «кто же из нас, живучи в Москве, не расстроен, мы все расстроены», и мольба Расплюева в зал: «Подайте на дорогу до Симбирска…» Или, например, горький возглас Нелькина: «Русские своих родных братьев обкрадывают и грабят!» Радует, что при всем многообразии вопросов спектаклю удалось остаться событийным и, как и задумывалось драматургом, динамичным.
Текст: Аня Колесникова
А также: