«Тем, кто в свое время следил за событиями, текст откроет главное», — соосновательница независимого книжного «Все свободны», участвовавшая в организации «Монстраций» и акций арт-группы «Война», Любовь Беляцкая рассказала «Литературно» о книге художника Петра Павленского «Столкновение», вышедшей недавно в издательстве «Городец».
Проба пера известного художника Петра Павленского «Столкновение» выполнена в жанре реди-мейд. Петр расположил в художественном порядке судебные документы, появившиеся в результате его акций: протоколы допросов и обысков, стенографии заседаний, свидетельские показания. Получилась книга о художнике в современном обществе.
Изначально, по всей видимости, всё-таки планировалась сухая констатация произошедшего в хронологическом порядке. Но после некоторых махинаций содержание книги сложилось в проверенную беллетристикой структуру. Сперва — интригующая завязка с арестом протагониста (протокол задержания, свидетельские показания), затем прыжок к подробной характеристике задержанного с пассажами вроде: «Его мрачноватая вымученная живопись отличалась чрезмерно плотным, даже тёмным колоритом». Затем и вовсе выложено фактически CV его художественной и политической деятельности. Судебный протокол делает кульбиты и перемещается ровно в нужное место и время. Периодически казенный язык неожиданно перемежается стилизованными малявами. Если вы привыкли, что ружья со стены должны обязательно стрелять, а появление в тексте новых героев должно быть как-то оправдано последующими событиями — то сразу предупреждаю, здесь этого не будет. В романе они явно находятся на правах пятой ноги у хромой собаки (ой, глядите, как зэки переписываются).
А.У.Е.!
Жизнь Ворам!!!
Мира и Благополучия Д.Н.О.!
Людскому Быть! Ходу Воровскому
Процветать и Крепнуть Вечно!!!
Курсовая!
Приветствуем Весь Добропорядочный Люд Б.Ц!
Поводом для написания этой К, послужило следующее
обстоятельство, а именно: сегодня 20.02.2016 г.
к Нам в х 222 вернулся с Серпов* Павленский
Пётр Андреевич 08.03.1984 г. ст. 214 II
с/с г. С.-Петербурга. На этом ограничимся,
пожелав Всем Нам и Нашим Близким
всего самого светлого от Господа Бога!
С Искр. Ар. Ув. И Бр. t° к Вам х 222
К
прогнать по Б. С.
1,3,5 корпусам
V к х 222 100%
start х 223 — я/п!
Чтение все время сильно затруднено из-за отсутствия у обычного человека навыка воспринимать бюрократический стиль письма. Изобилие спецслов, сокращений, названий статей и дат, а с другой стороны — отсутствие понимания реальной хроники происходящих событий — быстро заставляет откровенно скучать и фрустрировать из-за неспособности разобраться в произошедшем.
Не искушенному в современном искусстве читателю, кажется, вообще невозможно понять, о чем идет речь. Но тем, кто в свое время следил за событиями, текст откроет главное.
Очередной однообразный документ вдруг подкидывает чудесную деталь. Протокол культурологической экспертизы выявляет, что здание ФСБ на Лубянке — дверь которого Павленский поджег в ходе акции «Угроза» — является объектом культурного наследия, в том числе и потому что «в годы репрессий 1930-1950-х гг. в нем содержались под арестом выдающиеся государственные и общественные деятели, военачальники, представители науки и культуры».
Через пару десятков лет акция «Угроза» и книга «Столкновение» дополнят статью в «Википедии» об этом памятнике архитектуры или вообще станут пунктами в его провенансе. Таким образом, в кульминации первой главы станет ясно, что вокруг этой — вовсе не случайной — двери строится сложная конструкция концептуальной части акции «Угроза». А неизменный спаситель современного искусства России — адвокат Дмитрий Владимирович Динзе — вносит в протокол заседания суда следующие пункты:
- ФСБ – прямая наследница органов ВЧК-НКВД-МГБ-КГБ.
- Федеральный закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» констатирует террористическую деятельность советской власти.
- В этом же законе указаны наименования органов государственной безопасности, проводившие массовые политические репрессии ВЧК, ГПУ-ОГПУ, УНКВД-НКВД, МГБ, МВД.
Торжество иронии — мысль Петра, основной посыл его акции зафиксирован, следовательно, стал легитимным благодаря протоколу судебного заседания. А у Петра не такое, знаете ли, искусство, когда зрителю оставлена свобода интерпретации, когда публика смотрит на работу художника и, прежде всего, должна понять что-то о себе. Нет, Павленский вкладывает в свои действия весьма конкретные и точные формулировки. В акции «Угроза» он утверждает, что ФСБ осуществляет террор против граждан государства. И теперь эта формулировка закреплена нотариально.
Правда, окажется, что подожженная Петром дверь — новодел 2008 года. Подлинник уже давно уничтожен кем-то из администрации по самым прозаическим бытовым причинам.
Было бы отлично закончить книгу на этой внятной ноте.
Но увы, начинается вторая часть книги. Сначала — с еще более унылой, чем российские судопроизводственные документы, переписки с комитетом премии Вацлава Гавела.
Уважаемая премия учреждена и существует для поддержки выдающихся деятелей, чьи идеи зачастую слишком новаторские, чтобы быть понятыми современниками. В этот раз почему-то выбрали Петра, видимо, как главного борца за свободу в России. Но Петр решает передать всю премиальную сумму другим активистам по своему усмотрению. И выбирает адресатов — так называемых Приморских партизан. С его точки зрения, гораздо более целеустремленных борцов за свободу. Конечно, европейские учредители в ужасе. Их без пяти минут объявят спонсорами террористов.
И вот администрация премии скрупулезно выискивает публичные заявления Петра и его гражданской жены Оксаны Шалыгиной, подчеркивает провокационные строчки в их фейсбучных постах, крючкотворствует и превращается в еще одну детальку огромного механизма подавления свободы и диктата собственного мнения.
Затем повествование перепрыгивает на самую жесткую и жестокую часть книги и истории Павленского.
Об этой истории я прочитала слишком много мрачных постов в фейсбуке, авторы которых обвиняли Петра и Оксану в целом спектре преступлений: от участия в групповых избиениях до доведения до самоубийства и разрушения целых театральных объединений. Я не была знакома с материалами дела, и все произошедшее для меня со стороны выглядело куда проще. Неудавшийся тройничок, а затем — использование этого повода для запугивания со стороны властей, и резкое изменение отношения общественности к героическому образу Павленского. Как будто очевидная подстава. Никто толком не писал о самой ситуации, и разбираться в том, стоит ли поддерживать Петра с Оксаной и что на самом деле случилось, публике предстояло самой.
И вот перед нами материалы дела.
Я не очень понимаю, этично ли вообще (и законно ли?) публиковать подобные документы, тем более утверждая их подлинность.
Даже если бы имена были изменены (хотя имена и так всем известны). Даже если бы было получено согласие жертвы.
Перед нами допросы изнасилованной женщины, данные судебно-медицинского обследования, протоколы бесед со свидетелями.
Автор не оставляет читателю даже иллюзию объективного выбора. Все сводится к тому, что жертва — сама виновата, все придумала, сама хотела, подставила по приказу ФСБ.
Проблема с доверием к этой части в том, что слишком многие современные женщины подвергались насилию, а им не верили. И что произошло на самом деле — не знает никто. Особенно неоднозначно вся эта история выглядит после публикации интервью и книги Оксаны Шалыгиной «По лицу он меня не бил» с мрачными подробностями личной жизни пары. Кстати, Петр так и не сделал ни одного заявления по поводу всех этих обвинений.
В результате треть книги выглядит как обвинения жертвы и публикация отвратительных подробностей, которые никто не захотел бы читать. Показания свидетелей уверяют нас, что полуголая девушка с изрезанными пальцами, выбегающая из подъезда в 6 утра, хитро спланировала свое изнасилование с целью приключений.
Третья часть книги происходит в стране, где есть площадь Бастилии, но все так же нет свободы. Забавно, что все французы-сотрудники правоохранительных органов дают о себе показания во множественном числе: «Мы, командир полицейского подразделения SAIP 04…», «Мы, полицейский сотрудник подразделения STJN 1 District…»
Французская часть книги — неадекватно лирична. То ли дело в акценте, с которым голос в моей голове читал все показания действующих лиц-французов. То ли в том, что перевод выглядит совсем уж литературным в отсутствие строгих протокольных примет русскоязычной части. Возможно, это из-за пересказов писем Оксаны Петру. Своей нежностью и теплом они могли бы вышибить слезу, если бы не знать, что буквально пару лет спустя Оксана обнародует информацию о зверских издевательствах со стороны гражданского мужа.
В общем, эта часть кажется наименее достоверной из всей книги. Тут уже наверняка догадываешься, что и все остальное напечатанное — скорее ближе к мокьюментари, чем сермяжной правде. Тем более уже зная некоторые детали их биографий, которые умалчиваются, становится понятно, что весь текст подчинен художественному приему. И это совсем не литература факта, как заявлено в аннотации.
Вот так по мелочи теряешь последнюю веру в то, что прочитал.
Но финальный аккорд хорош.
Павленский и Шалыгина — получили политическое убежище во Франции за преследования в России (в их числе — история с обвинением в изнасиловании). За пару вступились экспаты и местные правозащитники, поручались своим символическим капиталом. Теперь он будет значительно слабее цениться — после произошедшего, а новым просителям статуса беженцев повезет гораздо меньше.
Судья на процессе логично интересуется: «Вам не кажется противоречивым то, что вы попросили этот статус и повредили здание Банка Франции?»
Ответ Оксаны замечателен: «Значит во Франции человек не может выразить свою позицию? В чем противоречие?»
Петр Павленский. Столкновение. Издательство «Городец», 2021
Читайте «Литературно» в Telegram и Instagram
Это тоже интересно:
По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com
