Наталья Рубанова, прозаик и драматург, лауреат премии «Нонконформизм», свою предыдущую книгу — роман «Сперматозоиды» — выпустила в 2013 году. И вот спустя восемь лет в издательстве «Лимбус Пресс» опубликован новый текст — сборник новелл о любви «Карлсон, танцующий фламенко». Книга выпущена в авторской серии «Тёмные аллеи. ХХI век»: рассказы Рубановой выросли из всемирно известного бунинского цикла. Современные герои ищут ответ на все тот же тёмноаллейный вопрос: любишь ли ты меня? О том, чем неудобны «неудобные сюжеты» Рубановой и в каком режиме лучше читать эти новеллы, рассказывает поэт и музыкант Ана Колесникова.
В большом-большом мире живет очень много маленьких людей. Они живут в квартирках, ходят в шкурках на работки, получают зарплатки. На зарплатку можно устроить шопчик и прикупить себе новую шкурку — шмотку из тонких цветных тканек или блестящий чёрный костюм с розой-жабкой. Следующая станция — Полежаевская. Люди лежат друг с другом: мужчины с женщинами, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами. Если получится — сыграют свадебку, заведут киндерёнышей, будут ездить на дачку, жить обычной такой жизнькой, жизнёнкой. Чаще, однако, не получается. Потому что «у всех людей есть общее свойство: они напрягают».
«Карлсон, танцующий фламенко» — это 53 «неудобных сюжета» о любви. Художница ты или дантист, на кьянти ты или на Брамсе (чаще всего на том и другом), любишь ли кареглазых вьюношей или девушек в белых полушубках (чаще всего тех и других), кем бы ты ни был на этой планетке — тебе обеспечена отработка кармических должков: драмка любви и экзистенциальный неврозец. Происходит это так. Живёт на свете седеющий мальчик, женщина-ребёнок, хайдеггеровед или баба-коня-на-скаку. В один судьбоносный вечер в какой-нибудь тёмной аллее седеющий мальчик, женщина-ребёнок, хайдеггеровед, не суть, встречает кого-то — плывущую девочку, мальчика-хлопушку, сложносоподчинённую женщину, тоже не суть. Суть в том, что одна «жизнька» натыкается на другую, но космического рукопожатия союз-аполлон не происходит. Не совпадают «истинки», люди морщат «анимки», силясь понять: мантры янтарные, ну почему всё так?!
Почему мужчина мечты, биолог-заводчик, заставляет покупать на Птичке тёплых щеночков для пропитания анаконд. Почему дочь подбивает подругу соблазнить мать. Почему квартирантка не хочет родить за тебя ребёнка (в обмен на московскую прописку — отличное ведь предложение). Почему жена (опять) уходит к другой. Почему так ярко всё начиналось со смуглокожим гордым египтянином возле Музея папируса, а теперь ты живёшь одна в скворечне с видом на мусорным бак. «Но почему, почему-у?» Да потому что «любовь-то лютая, лютая», очень недобрая сила. «А может, это любовь, подумал впервые Литвинов, и сжал виски так, что костяшки его пальцев побелели». Любви никто не рад — это «раковые клетки», «лучевая болезнь», «любовь есть смерть». Ну, во всяком случае, смерть есть то, что «люди (быть может, по ошибке, как всегда, искажая смысл слова) называют любовью».
Страсть и самокопание с бесконечными попытками выплыть из лимба недопонимания другого, другой, другим. Не утешают ни йога, ни коньяк, ни бумажная иконка, ни «всеобщая медитация на коитусе», разве только музыка как-то примиряет. За окном — микрорайон Корытное. В сердце — Возлюбленный или Возлюбленная, Та или Тот (всегда с заглавной буквы). На книжной полке — томик Мураками (Павича, Кундеры, Саган, Гоголя, Плиния, Карла Густава Юнга, на худой конец: томиков в книге Рубановой — на приличную библиотеку). А в гостях, например, Шопен.
Шопен снял плащ и цилиндр:
— Так неужели к вам теперь никто не приходит?
— Никто.
— И вам не бывает одиноко?
Конечно, бывает. Тут всем одиноко. И если бы не музыка, массовый «экзистенциальный неврозец», вполне вероятно, закончился бы массовым суицидчиком. Но звучит музыка, и — «о, дьявольский сансаркин круг!» — неуклюжие карлсоны снова танцуют один на всех танец страсти фламенко.
Музыки в новеллах не то чтобы много, эти новеллы — музыка и есть. В названии рассказа сразу даётся его перевод на музыкальный: «Литвинов» — ноктюрн, «Капроновая стрекоза» — танго, «Её университеты» — романс. Герои каждого такого музыкального номера живут в соответствующей жанру гармонии, выдавая дисгармонию своей любви в определённом ритме, с определённой речевой мелодикой. Герои эти часто музыканты. Или любят музыку. Или она фоном. Или к ним в гости заходит Шопен (Дебюсси, Чайковский, Шуберт, Брамс). Читателю стоит сразу настроиться на пассажи вроде «его, Джона, ручная децима — «всего-то» октавка с терцией, которую он легко берёт, — взвивается на мощном крещендо, озвучивая-отсвечивая яростный рёв децимаций».
Это вообще сложный модернистский текст — образно-звуковой поток сознания (очень страдающего от бессознательного), рефлексия на максималках, с миллионом цитат — литературных, музыкальных, арт-, кино-, театральных, явных и полуявленных. Текст этот сильно сопротивляется чтению, а вот слушать и смотреть его легко. Ставим режим «Музыкально-импрессионистская проза», слышим первые тягучие аккорды, видим, как оживают куколки-карлсоны, готовясь к новому танцу страсти фламенко.
Наталья Рубанова — писатель и драматург, критик и литературный агент. Обладательница ряда литературных наград, в том числе премии «Нонконформизм» и международной Премии имени Эрнеста Хемингуэя. Автор-составитель нашумевшего сборника любовно-эротических новелл «Я в Лиссабоне. Не одна». Автор сборников рассказов «Москва по понедельникам», «Коллекция нефункциональных мужчин», «Люди сверху, люди снизу», романа «Сперматозоиды» и других книг. Окончила музыкальное училище имени Пироговых по классу фортепиано и МПГУ по специализации «Музыкальная психология», автор методики «Музыка слова как практика литературного письма», основанной на синтезе личного опыта музыканта и писателя.
Наталья Рубанова. Карлсон, танцующий фламенко. Лимбус Пресс, 2021
Будем литературны в Telegram и Instagram
Это тоже интересно:
По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com
