Переводчик «Бесконечной шутки» Алексей Поляринов объясняет, зачем читателям романа нужны разноцветные закладки, обозреватель Владимир Панкратов ругает «Брисбен» Евгения Водолазкина, а редактор «Литературно» Арина Буковская предполагает, что настоящие авторы «Ссудного дня» Чака Паланика — американские таксисты. Это и многое другое — в обзоре новинок декабря.
БЕСКОНЕЧНАЯ ШУТКА
Культовая «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса наконец-то переведена на русский. Пожалуй, это главная новинка нынешнего года — если можно называть новинкой книгу, написанную больше двадцати лет назад и считающуюся одним из важнейших текстов XX века. Многолетнее отсутствие русского перевода «Шутки» объясняется трудностью проекта: это огромный, сложный и очень американский роман «про все», в котором больше тысячи страниц, непростой язык, причудливый монтаж, десятки персонажей и сотни сносок. Действие происходит в Америке недалекого будущего (для нас уже прошлого), а структурная основа сюжета — поиск фильма «Бесконечная шутка», просмотрев который люди умирают от радости.
Алексей Поляринов, писатель и переводчик «Бесконечной шутки»:
«Бесконечная шутка» — книга, которая научила меня пользоваться закладками. Если вы читаете ее в бумажном варианте, помните: этот текст настолько большой и сложно устроенный, что закладки необходимы просто для того, чтобы в нем не запутаться. Некоторые американцы хвастаются, что у них было по тысяче закладок, когда они читали «Шутку», но сам я использовал штук сорок — отмечал разными цветами главных персонажей, чтобы понимать, о ком идет речь. Потому что персонаж может возникнуть в книге условно на тридцатой странице, в следующий раз проскочить где-нибудь на трехсотой, а к шестисотой стать одним из главных героев. Уоллес часто так делает: сперва что-то вбрасывает, а объясняется только страниц через сто. Вообще, «Бесконечная шутка» — это, по сути, четыре склеенных и хитро перетасованных романа, которые тебя как бы заставляют читать одновременно и диктуют, в каком порядке. И это бывает невыносимо — так что книга, помимо прочего, учит прилежанию и дисциплине. Я читал ее около двух лет с перерывами и все это время в качестве мотивации носил с собой в рюкзаке.
Дэвид Фостер Уоллес. Бесконечная шутка. «АСТ», 2018. Перевод Алексея Поляринова и Сергея Карпова
ВСЕ, СПОСОБНЫЕ ДЫШАТЬ ДЫХАНИЕ
Пару месяцев назад мы писали про детскую книгу Линор Горалик «Холодная вода Венисаны», а теперь вышел ее роман «Все, способные дышать дыхание» — умеренно фантастическая история о людях, вынужденных этически осваивать новую реальность. В Израиле случился асон — трагедия, катастрофа. Страна проиграла войну, произошло «оседание городов», люди живут в лагерях беженцев, страдают головными болями из-за «радужной болезни» и тяжело мучаются совестью из-за загадочных «слоистых» бурь. И еще: животные обрели дар речи. Они не стали умнее, но научились говорить, и совершенно непонятно, что теперь с ними делать в условиях гуманитарной катастрофы: спасать как людей или бросить на произвол судьбы.
Ана Колесникова, писатель и сонграйтер:
Я немею от этого текста. Мрачные болотистые эльфы из рекламы сыплют полной красавице полные полные руки полых браслетов. И это только про браслеты, а теперь к повестке. Люди говорят, что все люди братья, а животные вроде как братья поменьше. Что ответят на это животные? Говори: «Не надо! Надо кормить!» Нет, я скажу так: «Не палкой!» И расплакался Андроний, и Костя расплакался, и не очень понятно, что Костя — из расстрелянных без предупреждения кем-то явно предупрежденными российскими пограничниками, а Андроний — лемур, которому ученый человек сказал, что у него «как будто какашки во рту». Потому что участь у всех одна и одно дыхание, и нет у людей преимущества перед скотом. Вот сказано: с собаками нельзя, собака перечеркнута. А с очень глупыми и шумными детьми в новогодних костюмах собак? Допустим, дети умственно отсталые. Допустим, у двух пап-евреев. Пытались ввезти им гум-помощь: портилась гумпомощь, подмокала и загнивала, рассыпалась и ссыхалась гумпомощь, и не получалось ввезти гумпомощь. Потому что «твари, твари, никакой души в них нет, и асон был от них». «Смертельно страшно и смертельно красиво» в романе Горалик, текст этот — эффективный способ надолго раскрыть сердечную чакру. Рекомендовано в Рождество.
Линор Горалик. Все, способные дышать дыхание. «АСТ», 2018.
БРИСБЕН
В начале декабря в продаже появился новый роман Евгения Водолазкина «Брисбен», выхода которого ждали с лета. В этой книге автор «Лавра» и «Авиатора» вплотную приблизился к современности: в тексте упоминаются относительно недавние политические события, а последний эпизод из жизни героя датируется аж 2018 годом. Впрочем, значительная часть действия уводит читателя в советские времена: в киевское детство и ленинградскую юность персонажа — известного музыканта Глеба Яновского, который из-за неизлечимой болезни вынужден прервать фантастическую карьеру и решать, во имя чего дальше жить.
Владимир Панкратов, книжный обозреватель, автор Telegram-канала «Стоунер»:
— На самом деле по форме к Евгению Водолазкину всегда были вопросы. Но вопросы нивелировались содержанием: Водолазкин — неторопливый мыслитель, с которым, наверное, интересно разговаривать вживую. Но вот когда в книге главные авторские идеи выражаются через диалоги, а больше ничем не подкреплены — она так и остается набором весьма интересных мыслей, который не трогает эмоционально. Здесь много чего происходит трагического и трогательного — при этом текст, как будто по нему проехался каток, мертвенно-ровный. Тот случай, когда книга не понравилась не потому, что было непонятно, что хотел сказать автор — а наоборот. Автор как раз очень постарался, чтобы все было максимально ясно, но из-за этого получилось такое постоянное объяснение собственного текста. А текст должен работать сам. Здесь он рыхлый, несобранный, лишенный интонации и настроения. Могу предположить, что сделано это намеренно, чтобы, во-первых, не мешать говорить об очень важных вещах и, во-вторых, иметь возможность отстраненно и спокойно на эти вещи взглянуть. Может быть, может быть.
Евгений Водолазкин. Брисбен. «АСТ», «Редакция Елены Шубиной», 2018.
ССУДНЫЙ ДЕНЬ
Безумная антиутопия Чака Паланика про Америку, в которой случился Ссудный день — переворот, предотвративший большую войну, но изменивший страну навсегда. Теперь там три отдельных государства — Арийское для белых, Блэктопия для чернокожих и Гейсия для геев и лесбиянок. Каждое из них идет по своему пути развития: белые быстро и сознательно скатываются в феодализм, черные открывают в себе фантастические таланты, а жители Гейсии, чтобы страна не самоликвидировалась, объявили общепринудительное деторождение. Долгожданная новинка Паланика «Ссудный день» — абсурдистский отклик на всевозможные социальные процессы, происходящие в современном мире.
Арина Буковская, редактор «Литературно»:
— Скоро начнется Третья мировая война, подготовленная специально, чтобы избавить страну от переизбытка молодых, здоровых, сытых и агрессивных парней, от которых жди беды. Но как раз в это время один из парней (кстати, не сказать, чтобы очень здоровый и сытый), решил заработать больших денег для любимой девушки и нечаянно (не спрашивайте) устроил революцию, безумнее которой еще не было. Америкой теперь правят кланы, набранные почти по принципу сетевого маркетинга, деньги имеют срок годности, а белые, черные и геи разошлись по разным территориям, чтобы друг друга не дискриминировать… Знаете, бывает, сядешь, например, в такси или в очереди в магазине постоишь — и наслушаешься таких удивительных идей по переустройству мира, что глаза на лоб. Узнаешь точно: кто виноват, что делать и в какое место засунуть то, что предварительно у тебя нужно оторвать. Вот новый роман Паланика — это как бы остроумная квинтэссенция самых бредовых, но при этом не лишенных некоторого основания революционных идей, подслушанных в такси и в очередях. Очень смешно, очень злободневно и точно будет интересно тем, кто подумывает о переустройстве мира.
Чак Паланик. Ссудный день. «АСТ», 2018. Перевод Е. Алексеевой
ПАТРИК МЕЛРОУЗ. КНИГА 2
Во многом автобиографичные романы Эдварда Сент-Обина о Патрике Мелроузе — английском аристократе, пытающимся изжить тяжелую детскую травму — очень популярны в Великобритании, но до нас дошли только после выхода сериала «Патрик Мелроуз» с Бенедиктом Камбербэтчем в главной роли (номинированного в нынешнем году на премию «Эмми»). В этом цикле Эдварда Сент-Обина пять совсем небольших романов. Первые три «Иностранка» выпустила под одной обложкой несколько месяцев назад, а последние два — «Молоко матери» и «Подводя итог» — сейчас. За «Молоко матери» Сент-Обин был номинирован на Букеровскую.
Алена Левашова-Черникова, книжный обозреватель:
— «Обижаться — все равно что пить яд и надеяться, что умрет кто-то другой» — так от лица своего персонажа Эдвард Сент-Обин говорит об одной из главных трагедий романа. По эмоциональной структуре «Патрик Мелроуз» подобен пружине, сжимаемой все сильнее и сильнее, пока напряжение не достигает максимума, а затем — болезненное освобождение. Легко и без напускной драмы Сент-Обин говорит на бесконечно важные темы — насилие над детьми, психологические травмы, эвтаназия. При этом «Патрик Мелроуз» — светлый, приправленный качественным английским юмором текст, трагизм которого не превращает его ни в исповедь, ни в жалобу. Ирония сквозит в каждой строчке, при этом не сводя роман к язвительной и злобной тираде. А тупик, в который загоняет себя главный герой, не воспринимается безысходностью.
Эдвард Сент-Обин. Патрик Мелроуз. Книга 2. «Азбука-Аттикус», «Иностранка», 2018. Перевод А. Питчер, Е. Доброхотовой-Майковой и А. Ахмеровой
ЭНГЛБИ
Британец Себастьян Фолкс — автор мирового бестселлера «И пели птицы» и книги о Джеймсе Бонде «Дьявол не любит ждать» — выпустил роман «Энглби» больше десяти лет назад, но лишь сейчас текст перевели на русский. Эта история выходца из рабочих низов Майкла Энглби, сумевшего добиться в жизни гораздо большего, чем изначально предлагалось судьбой: поступить в Кембридж, сделать карьеру журналиста. Впрочем, выясняется, что наш уважаемый журналист замешен в истории таинственного исчезновения студентки Дженнифер, в которую когда-то был тайно влюблен. Косвенные улики, собранные полицией, вроде бы указывают на Энглби, но герой не намерен давать подсказки — ни следствию, ни читателю.
Владислав Толстов, книжный обозреватель («Читатель Толстов»):
— Мы привыкли к Фолксу-лирику и романтику, к автору нежных военных романов (да-да, настаиваю на таком жанровом определении — «нежный военный роман») «И пели птицы» и «Там, где билось мое сердце». И тут — роман, в котором Фолкс совершает неожиданный набег на территорию психологического триллера и даже полицейского детектива! Майкл Энглби рассказывает о своей жизни. Сначала, как говорится, ничего не предвещает. Мы узнаем историю человека, который пробивался с самых низов, из грязи в князи — и пробился, сделал себя сам. Поступил с великим трудом в Кембридж, потом делал карьеру, стал известным и уважаемым журналистом… Все это происходило на фоне 70-х годов прошлого века — времени, которое Фолкс описывает с особенной страстью. Тут вам и студенческие вечеринки с травкой, и подробно перечисленные музыкальные пристрастия британской молодежи, и всякие приметы времени.
Есть любовная линия — Энглби влюбляется в студентку Дженнифер. Правда, потом Дженнифер бесследно исчезнет, ее будут искать. И тут обнаружатся загадочные пласты повествования. Например, мы в какой-то момент узнаем, что Энглби рассказывает свою историю не кому-нибудь, а тюремному психиатру. Что останки Дженнифер обнаружили спустя 20 лет после ее исчезновения, и Энглби причастен к этой истории. И не только к этой — он признается, что Дженнифер была не единственной… Автор играет с читателем, превращая «Энглби» из диккенсовской истории про выходца из низов в практически стивенкинговский жесткий триллер с трупами и темными уголками души, в которые боится заглядывать сам Майкл Энглби. И это не первая попытка Себастьяна Фолкса поиграть на чужом поле. В 2009 году, напомню, он написал роман о Джеймсе Бонде под аллонимом Яна Флеминга, весьма успешный. «Энглби» в очередной раз доказывает, что не нужно приклеивать Фолксу ярлык автора сентиментальных книжек о войне. Он куда глубже, богаче и интереснее собственной репутации. И «Энглби» — отличный роман.
Себастьян Фолкс. Энглби. «Синдбад», 2018. Перевод Марии Макаровой.
КАЙНОZОЙ
«Кайноzой» — продолжение зомби-апокалипсиса «Кваzи», опубликованного Сергеем Лукьяненко в 2016 году. Действие новой книги главного фантаста страны перенесено из Москвы в Питер, который теперь является столицей кваzи — как мы помним, бывших зомби, перевоплотившихся из безмозглых одержимых мертвяков в разумных существ, более развитых, чем люди. На сцене все те же герои из первой части — уже не полицейский, а сотрудник органов госбезопасности Денис Симонов и его старый знакомый Бедренец. Вдвоем они должны предотвратить катастрофу, сохранив хрупкое перемирие между людьми и кваzи, которым не так-то просто ужиться вместе.
Артемий Гай, петербургский поэт, публицист, основатель проекта #Lectoryqa:
— Продолжение романа «КваZи» не может похвастаться чем-то особенным. Классическая лукьяненская солянка из городского фэнтези, спецслужб, условных «иных», социального комментария и так далее. Однако читается вкусно. Лукьяненко — отличный рассказчик, в текст окунаешься с головой и выныриваешь только на последнем слове. С чувством легкого голода. Как и положено после хорошего блюда.
Сергей Лукьяненко. Кайноzой. «АСТ», 2018.
КОМПАС
За роман «Компас» француз Матиас Энар несколько лет назад получил Гонкуровскую премию. Эта книга написана от лица умирающего полиглота-путешественника Франца Риттера, который курит опиум и рассказывает о своих странствиях по Востоку, издавна манившему европейских художников, композиторов и поэтов. Если в толстых романах вам не критично важен сюжет и не пугает сложный модернистский язык, если, так же как Матиас Энар, вы горячо любите Восток и навеянные им шедевры мирового искусства, тогда «Компас» — книга для вас.
Татьяна Сохарева, литературный критик:
— Роман-арабеска, в котором лихорадочный сон в любое мгновение может обернуться пространным культурологическим эссе и наоборот. Текст, проникнутый унынием и ощущение утраты «непостижимого» Востока, который век за веком служил европейским эстетам «укрытием от несовершенства мира и телесных недугов». Матиас Энар и сам являет собой именно такой тип очарованного эрудита: он искусствовед и писатель, знаток персидского и арабского языков, блестящий лектор и путешественник. Своего героя — музыковеда и любителя опиума Франца Риттера — Энар создал под стать себе. Впервые мы встречаемся с ним в Вене, где умирающий от неизлечимой болезни Риттер тонет в воспоминаниях о Стамбуле, Дамаске, Тегеране и такой же недоступной (если не сказать — невозможной) возлюбленной Саре. И Восток, и Сара для него — несбыточная мечта, образ, существующий лишь в пространстве его воображения и в то же время отраженный в тысячах музыкальных, литературных и художественных произведений. Интенсивность воспоминаний и культурных аллюзий порой делает текст Энара болотистым и непроходимым. В такие моменты в одну кучу летят Густав Малер и Франц Кафка, Сирия и Турция, история древнего мира и сводки вчерашних новостей. Но, несмотря на все это, роман следует рассматривать как признание в любви Востоку, которого больше нет — и, честно сказать, никогда не было.
Матиас Энар. Компас. «Азбука-Аттикус», «Азбука», 2018. Перевод И. Волевич и Е. Морозовой
Читайте «Литературно» в Telegram и Instagram
Это тоже интересно:
По вопросам сотрудничества и рекламы пишите на info@literaturno.com
