Литературный критик Лиза Биргер сравнивает новый громкий роман Ханьи Янагихары с мемом «Слабоумие и отвага». Книжная обозревательница Вера Котенко подозревает, что триллер Шамиля Идиатуллина «До февраля» написал Джордж Мартин. А блогер Майя Ставитская рассказывает о трех составляющих любого произведения писательницы Кристин Ханны. Это и многое другое — в обзоре книжных новинок марта на портале «Литературно».
До самого рая
Бестселлер №1 по версии New York Times: новый роман «До самого рая» Ханьи Янагихары, автора нашумевшей «Маленькой жизни». Его события происходят в трех эпохах с разными героями. В альтернативной версии Америки 1893 года отпрыск влиятельной семьи соглашается на договорный брак, в 1993 году молодой гаваец прячет от близких знатное происхождение, а в 2093 году внучка большого ученого нащупывает свой путь в мире эпидемий и тотального контроля.
Лиза Биргер, литературный критик:
— «До самого рая» Ханьи Янагихары — это развернутый на 600 страниц вариант великого мема «Слабоумие и отвага». В романе три части, в каждом есть герои, которые слабы физически и душевно, и у каждого героя есть возможность раз в жизни поступить отважно. Но одновременно это три романа в романе, связанные на первый взгляд ничем. Разве что именами главных персонажей, последними словами и сюжетной аркой.
Первый — практически фанфикшн на любовный роман XIX века, точнее, на «Вашингтонскую площадь» Генри Джеймса, брачную историю с неожиданным финалом о богатой нью-йоркской наследнице, которая в версии Янагихары превратилась в наследника.
Второй — не очень удачная версия почти любого романа Майкла Каннингема про мужскую любовь и дружбу, только главные герои настолько богатые, что мы просто следим, как они умирают от СПИДа (или чего-то очень похожего) в невероятно прекрасных декорациях. Среди этих богачей затесался только один бедняк, и тот — наследный гавайский принц. Правда, о его королевской крови знают только гавайские сепаратисты, и дела у них не очень.
Наконец, самая обширная книга, третья. Она о мире будущего, где победили пандемии и карантины, и внезапно именно в Нью-Йорке наступил тоталитаризм, все управляется из Пекина, все боятся слово пикнуть, люди пропадают и новые вирусы грозят каждый день. Но почему-то за пределами Америки все не так плохо — Британия вот, например, мало того что не утонула, невзирая на глобальное потепление, но еще и осталась оплотом свободы. Почему в остальном мире пандемий нет, а в Америке не кончаются, в отличие от всего остального — совершенно не вопрос к Янагихаре, а вопрос веры.
В общем, как и весь ее роман. Это история про веру — иногда совершенно слепую, но неизменно спасительную. Она немного помогает нам отключить разум, но, возможно, ничего лучшего с нами произойти и не может.
Ханья Янагихара. До самого рая. Corpus, 2023. Перевод Александры Борисенко, Анны Гайденко, Анастасии Завозовой и Виктора Сонькина
Аббатиса
Художественный роман Лорен Грофф посвящен аббатисе монастыря в Шефтсбери Марии де Франс. Семнадцатилетняя Мари покидает милую ее сердцу Францию и по велению королевы Алиеноры Аквитанской становится приорессой почти нищего монастыря в чужой холодной Англии. Сумеет ли она возродить аббатство, сделать его процветающей обителью? Что поможет ей?
Татьяна Трубина, книжная обозревательница:
— О Марии де Франс, аббатисе монастыря в Шефтсбери, достоверно известно крайне мало. Сводная сестра Генриха II, она жила в конце XII века, сочиняла рифмованные восьмистопные двустишия, прозванные «лэ», и, предположительно, посвящала их королю. Помимо первых работ в жанре куртуазной лирики до нас дошли написанные ею жития, видения и сборник басен, а вот из биографического уцелел разве что отрывок повести, благодаря фразе из которого за Марией и закрепился эпитет Французская. Так что надумавшая написать об аббатисе Лорен Грофф была полностью свободна в своем вымысле и могла придумать героине практически любую биографию. Тем более странно, что биографию эту Грофф написала в жанре производственного романа.
Мари со страниц «Аббатисы» — сестра не Генриха II, а его супруги Алиеноры Аквитанской. И свои бретонские лэ она посвящает именно ей, своей сестре по крови, сестре по духу и прекрасной возлюбленной, связь с которой Мари чувствует на протяжении всей жизни. Сначала стихи в глазах героини — лишь способ растопить сердце королевы и вернуться из монастырского заточения во дворец, но постепенно творчество становится возможностью хотя бы мысленно покинуть стены своей тюрьмы и наполнить жизнь смыслом.
Параллельно с жизнью духовной Мари вынуждена вести жизнь земную. Большую часть времени аббатиса управляет земельными наделами, руководит строительством новых построек на территории монастыря, организовывает монахинь для мыловарения, ткачества, сбора урожая или ухода за прокаженными. В какой-то момент даже кажется, что читаешь не выдуманную художественную биографию, а экономическую стратегию: то, что творилось в голове и на душе у героини, Грофф описывает весьма скупо, зато в подробностях рассказывает, как Мари делегировала полномочия или создавала разветвленную систему осведомителей. Именно благодаря этой скупости и сухости повествования любой проблеск эмоционального в «Аббатисе» настолько ценен, что воспринимается, как внезапно найденный в дорожной пыли алмаз. Впрочем, в этом романе есть и другие драгоценные камни.
Лорен Грофф. Аббатиса. Corpus, 2023. Перевод Юлии Полещук
Книги Якова
«Книги Якова» по размаху и замыслу сравнивают с романом Толстого «Война и мир». Для польской писательницы Ольги Токарчук, получившей Нобелевскую премию по литературе, это произведение является своеобразным magnum opus. Середина XVIII века. Молодой еврей Яков Франк прибывает в маленькую деревню в Польше. Здесь начнется его паломничество, которое вскоре соберет небывалое количество последователей.
Ольга Кондрахина, книжная обозревательница:
— Ольга Токарчук умеет гармонично объединять мистику, остросюжетность, политические манифесты, фем- и экоповестку. Но в «Книгах Якова» она уходит в тему, которая по масштабу несопоставима со всем, что Токарчук создавала ранее. Это сага, но даже не семейная, а народная: почти тысяча страниц текста о Речи Посполитой. Многочисленные герои, религии и языки могут сбить с толку, нет ощущения, что эта книга для беззаботного чтения перед сном, в перипетиях романа легко запутаться, что определенно может стать неожиданным для тех, кто любит «Бегунов» или «Веди свой плуг по костям мертвецов».
В основе конфликта — Яков Франк, объявивший себя мессией. Вполне реальная историческая фигура — сама Токарчук говорит, что работала с многочисленными источниками для создания этого текста. Но в романе важен не конкретно Франк, а окружение, на которое его появление оказало влияние. Как мессию можно использовать в своих целях, как и зачем в него верить, как с ним бороться и возникнет ли из этой борьбы самоидентификация целого народа?
Историческая Польша в описании Токарчук получилась многонациональной и неоднородной, будто списанной с того глобального мира, который мы имеем сейчас. В книге вынуждены уживаться столько народностей и людей инаковых взглядов, что, кажется, возникновение мистики, ереси и любых манифестов на их пути — лишь капля в море уже существующих проблем. Но, главное, текст у Токарчук красивый и текучий, будто поэтическая мысль заняла несвойственное ей прозаическое пространство и попыталась выстроить ровный событийный ряд. Получилось на любителя. Но любителя совершенно необыкновенного.
Ольга Токарчук. Книги Якова. Inspiria, 2023. Перевод Ирины Адельгейм
До февраля
Шамиль Идиатуллин написал детектив о серийном убийце. Россия, провинция, 2021 год. Местной власти потребовалось срочно возродить литературный журнал «Пламя». Первокурснице Ане поручают изучить архив журнала, и там она находит рукопись захватывающего триллера, написанного от лица убийцы. Вскоре выясняется, что преступления из этого текста — не выдуманы…
Вера Котенко, книжная обозревательница:
— Шамилю Идиатуллину нужно дать звание Героя труда: в последнее время выходят его аудио-сериалы, подростковые повесть и роман, сборник (в коллективе с другими писателями), переиздания старых книг. И вот теперь — детектив. Про маньяка и литературу. Я вижу, как загорелись глаза у любителей околокнижных и маньячных тем. Первая сцена: пожилая женщина готовит. Красный помидор как предвестник чего-то нехорошего. Через оконное стекло пузырится свет. Завитушки, крендельки, текст можно перечитывать по нескольку раз: «Солнце разложило стол, кухню и мир по цветам». И тут же налететь на что-то типа «бритый наголо пузатый мужик» и почувствовать опасность.
Очень быстро кто-то умирает. Пришел маньяк, а маньяка нужно ловить. В героини мы получаем девочку, которая умеет примерно все: у нее идеальная память, она вроде не смелая, но на самом деле очень смелая, она говорит, что не очень умная, но на самом деле умная, она говорит, что обычная, но мы-то все понимаем. Получаем и других персонажей. Один родом из полицейского отдела и разговаривает, как герой плохих русских сериалов. Другая словно перекочевала из «Бывшей Ленина». Сам маньяк тоже очень сериальный, с налетом мистики. Ю Несбё кусает локти, что это персонаж не его новой книжки.
Роман «До февраля» долго раскачивается, но потом начинает качаться так, что думаешь: в чат вошел Джордж Мартин и выгнал Шамиля Идиатуллина. Литературный персонаж куда-то девает автора, автор прикрывается другим автором, происходит нечто многослойное, и это вы еще не знаете, что сам маньяк — тоже в общем-то автор. Я собиралась бросить эту книжку на двухсотой странице, потому что все было слишком знакомо, это я у Идиатуллина уже читала. И не узнала бы тогда, что вскоре трупы начнут сыпаться как из рога изобилия (откуда в провинциальном городе столько людей-то?), а сюжет мощно закрутится — вокруг телефонного провода, пузатого мужика, свисающей с потолка веревки и оконных стекол, которые режут кого ни попадя.
Шамиль Идиатуллин. До февраля. АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2023
И в горе, и в радости
Мег Мэйсон — писательница из Сиднея, ее роман «И в горе, и в радости» вошел в короткий список Women’s Prize for Fiction и стал международным бестселлером. Все говорят Марте, что она умная и красивая, прекрасная писательница, горячо любимая мужем. Так почему на пороге своего сорокалетия она такая одинокая, почти безработная и постоянно несчастная?
Владислав Толстов, книжный обозреватель:
— Книга с говорящим названием — ее чтение заставляет и смеяться, и плакать. Есть в современной прозе два, скажем так, субжанра: романы о писателях (писательницах) и романы о сестрах, которые проживают разные жизни. «И в радости и в печали» соединяет обе эти сюжетные концепции: главная героиня — писательница Марта и она вольно или невольно сравнивает свои жизненные достижения (обстоятельства, события, перипетии) с жизнью младшей сестры Ингрид. Марта — проблемная, умная, упрямая, застенчивая, талантливая, несчастная, измученная. Ингрид — забавная, безалаберная, легкомысленная, смешливая, о таких говорят «что на уме, то и на языке» (узнав, что она беременна четвертым ребенком, Ингрид присылает сестре эмодзи с баклажаном, вишенками, ножницами и подписью «Хэмишу надо кое-что отрезать», Хэмиш — это ее муж).
У Марты детей нет, но есть муж Патрик. Точнее, Патрик уйдет от нее на следующий день после того, как Марте исполнится сорок. И еще — родители, которые добавляют цветущей сложности в отношения этой семейки. Папа — неудавшийся поэт, успевший опубликовать одно стихотворение, всю жизнь страдает. Мама известный скульптор. Ее сестра Уинсом в свое время «вышла замуж за богатство» и по сути содержит все семейство, где Марта остается главным центром беспокойства, самокопания, тревоги и переживаний. Но мы слышим эту историю из ее уст, и не сразу соображаем, что Марта привыкла всех критиковать, судить, выносить моральные оценки. Если Ингрид рассказывает историю, Марта непременно уточнит, что «истории моей сестры всегда были тройным сочетанием преувеличений, выдумок и фактических неточностей». Если мама на вечеринке захочет потанцевать, у Марты найдется парочка критических замечаний и для нее.
Марта скорее всего не понимает, что ее родные и близкие воспринимают ее как испытание, колеблясь между терпеливым сочувствием и тщательно скрываемым раздражением. Мы видим женщину, которая испытывает так называемый синдром школы-интерната, желание все контролировать, во все вмешиваться, чувствовать ответственность за все происходящее. Но жизнь идет сама по себе, и в романе есть прекрасные слова: «Все надломленно, и запутанно, и совершенно прекрасно. Вот что такое жизнь. Меняются только соотношения. Обычно сами по себе. Как только ты думаешь, что все, что так будет всегда, они снова меняются». Отличный многослойный роман, в котором умело спрятаны истории о признании, смирении, психическом здоровье, возвращении и снисхождении — все это, в сущности, нормальные компоненты идеальной семейной жизни.
Мег Мэйсон. И в горе, и в радости. Inspiria, 2023. Перевод Ксении Новиковой
Зимний сад
На русский перевели еще один роман американской писательницы Кристин Ханны, автора международного бестселлера «Соловей». Героини «Зимнего сада» — две взрослые сестры и их холодная, отстраненная мать. Болезнь отца сводит сестер вместе в родительском доме. Перед смертью он просит дочерей дослушать до конца страшную сказку, которую мать рассказывала им в детстве.
Майя Ставитская, книжный блогер:
— О чем бы ни была новая книга Кристин Ханны, в ней всегда найдется место трем вещам. Первое: большая женская дружба между героинями с диаметрально противоположной системой ценностей. Второе: непростые материнско-дочерние отношения. И третье: исторический контекст высокой степени драматизма — война, революция, террор или экстремально-тяжелые природные условия. Любовь к Аляске можно добавить четвертым пунктом — не везде, но часто.
В «Зимнем саду» есть все. Мередит и Нина сестры, но жизнь, которую старшая посвятила семье и руководству садовым питомником, младшая отдала карьере фоторепортера в горячих точках. Преуспели обе, каждая в своей области, только обеим чего-то не хватает, и даже не нужно обращаться к психоаналитику, чтобы понять, что проблема родом из детства. Материнская холодность, словно привезенная ею из заснеженной России, замораживала и отталкивала дочерей, заставляла чувствовать себя ненужными. Мать раз и навсегда очертила для себя круг обязанностей, в котором забота о физическом благополучии девочек стоит отдельно от материнской нежности. Она видела мир в оттенках серого, такой ахроматизм, и постоянно в немыслимых количествах пекла хлеб.
Смерть отца вновь сводит дочерей под родительским кровом. Умирая, он просит сестер дослушать до конца страшную русскую сказку, которую рассказывала им в детстве мама, да так и не окончила. Большой террор тридцатых годов и блокада Ленинграда могут показаться дилетантским взглядом на историю России, но скрупулезное восстановление реалий не входит в задачу книги — у нас тут сказка, не забыли? Жестокая сказка с хорошим (насколько возможно) концом и с Аляской, которая залечит душевные раны. Дополнительным бонусом — строчки Анны Ахматовой в качестве эпиграфов.
Кристин Ханна. Зимний сад. Фантом Пресс, 2023. Перевод Камиллы Исмагиловой
Читайте «Литературно» в Telegram
Это тоже интересно:
По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com
