Обзор

Кадр из фильма «Кролик Джоджо», снятого по мотивам романа Кристин Лёненс «Птица в клетке»

Книги февраля: история о китайской акушерке, роман про смену власти в России и американская антиутопия, в которой несогласных ссылают в прошлое собственной страны.

Читатель Толстов объясняет, почему «русский с китайцем — братья навек» на примере книги нобелевского лауреата Мо Яня. Преподаватель литмастерства Александра Сорокина рассказывает, чем отличается фильм «Кролик Джоджо» от романа Кристин Лёненс «Птица в клетке», по мотивам которого он был снят. Книжный блогер Слава Лавочкин рассуждает о «тотальном непонимании» в романе Игоря Савельева про госпереворот в России «Как тебе такое, Iron Mask». Это и другое — в обзоре книг февраля на портале «Литературно».

ОПАСНОСТИ ПУТЕШЕСТВИЙ ВО ВРЕМЕНИ

Неоднократная финалистка Пулитцеровской и других литературных премий, Джойс Кэрол Оутс — одна из самых продуктивных американских писательниц: книжные журналисты в Штатах даже выпускают статьи вроде «Джойс Кэрол Оутс для чайников» — чтобы помочь читателям разобраться в десятках ее романов. В этом феврале на русском опубликовали новую книгу Оутс «Опасности путешествий во времени» — антиутопию, в которой за инакомыслие граждан карают ссылкой в прошлое собственной страны.

Евгения Лисицына, автор telegram-канала Greenlampbooks:

Джойс Кэрол Оутс умеет обмануть и запутать легковерного читателя, но при этом нисколько не разочаровывает. Довольно свежий роман «Опасности путешествий во времени» носит название скорее метафорическое, чем сюжетное, хотя путешествия во времени в нем есть. Но никаких встреч самого себя, запутанных изменений истории и прочих «опасностей», о которых мы могли бы сразу подумать. Главная опасность в том, что мы путешествуем по времени всем обществом и раз за разом повторяем одни и те же ошибки.

Начинается все достаточно прозрачно и однолинейно. Есть США будущего, в которых после теракта 21 сентября и прихода к власти кого-то трампоподобного все двинулось по направлению к тоталитаризму и антиутопии. Сказать ничего нельзя, сделать ничего нельзя, подумать — тоже. Люди делятся на категории разного сорта в зависимости от цвета кожи (первой свежести, разумеется, стали европеоиды). Неугодных вольнодумцев быстро прищучивают и ликвидируют загадочным образом, в принудительном порядке заставляя родных о них не вспоминать. Под эту гребенку попадает семнадцатилетняя Адриана, которая всего-то и написала неугодную школьную речь, где задалась естественными для подростка вопросами о смысле жизни и будущем.

Весь этот сюжет вываливается на нас мгновенно, так что роман кажется похожим на young adult, тем более что и героиня весьма молода и большую часть текста будет не бороться за справедливость, а томиться в любовных муках. Но не стоит обманываться, это легкая ширма, за которой прячется все остальное. Оутс любит загадки, так что трактовать это самое «все остальное» придется самостоятельно.

Адриану ликвидируют и отправляют назад во времени в 1959 год в захолустный университет, где обещают следить за каждым ее шагом. Выбор года не случаен. Если отбросить все бытовое удивление от отсутствия гаджетов и ненависть к бигуди, то время знаковое. Студенческие волнения, близость вьетнамской кампании, страх ядерной войны и трещащие по швам скрепы. США пытается совладать с бурлящим обществом, и Оутс намекает, что люди должны шевелиться, если недовольны. Настроение мира вокруг уловлено идеально и четко, тем более, что сама Джойс в эти годы была уже в сознательном возрасте. Поэтому проводить параллель с текущим нервным состоянием общества ей проще простого. Да, вместо пишущих машинок теперь смартфоны, в кабинетах не курят, а чулки со швом приличной девушки можно и не надевать. Но смысл тот же: обстановка натянута до предела, люди боятся и раздражены, но большинство предпочитает отсиживаться в коконе уютных и понятных представлений об американской мечте или хорошей жизни.

«Опасности путешествий во времени» желательно читать именно между строк, а легкий сюжет провезет нас по тексту, как скоростная электричка. Впрочем, Оутс не была бы Оутс, если бы не оставила в конце настоящий майндфак в качестве подарка тем, кто любит именно сюжетные загадки. Никакой однозначности, ничего особенно страшного, но жутью от последних страниц так и веет. Ужаснее всего — потерять себя в болоте.

Джойс Кэрол Оутс. Опасности путешествий во времени. Иностранка, февраль, 2020. Перевод Анны Петрушиной


ЛЯГУШКИ

В феврале на русском вышел роман «Лягушки» китайского лауреата Нобелевской премии по литературе Мо Яня — история акушерки, которой не посчастливилось жить во времена ограничения рождаемости в стране. Вторая половина XX века, государство ввело политику «Одна семья — один ребенок». Призванная дарить жизнь акушерка Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала немало судеб.

Владислав Толстов, автор книжного блога «Читатель Толстов»:

— У нас активно переводят и издают книги Мо Яня, особенно после 2012 года, когда он получил Нобелевскую премию и стал живым классиком китайской литературы (сегодня Мо Янь занимает должность заместителя председателя Ассоциации писателей Китая — как я понимаю, что-то вроде исполнительного секретаря Союза писателей СССР, номенклатурная должность, важный человек). Каждый роман Мо Яня надо читать, отложив все прочие дела, забыв о дедлайнах и домашних заботах. Мо Янь рассказывает истории не спеша, обстоятельно, постоянно привлекая внимание к каким-то мелочам. Кроме того, «русский с китайцем — братья навек»: когда читаешь описания быта китайской деревни середины прошлого века, полное ощущение, что это пишет кто-то из советских писателей-соцреалистов, Овечкин или Абрамов — настолько перекликаются бытовые подробности описываемой жизни. Например, как в школе читают «Повесть о настоящем человеке» или пытаются с голодухи есть уголь — эпизоды, которые потом будет трудно стереть из памяти.

Известно, что действие многих романов Мо Яня (во всяком случае тех, что переведены на русский целиком — «Страна вина», «Красный гаолян», «Большая грудь, широкий зад») происходит в его родной деревне Гаоми. Гаоми — это такая Йокнапатофа китайского классика, и «Лягушки» не стали исключением. Главный рассказчик, не очень успешный писатель по прозвищу Кэдоу (Головастик), передает историю жизни своей любимой тетушки Вань Синь. В начале 1950-х по призыву партии семнадцатилетняя Вань Синь становится сельской акушеркой, принимает роды, борется с суевериями и предрассудками. Но потом концепция меняется, в том числе и по отношению к рождаемости. В годы «культурной революции» Вань Синь приходится уже не только принимать роды, но и писать доносы на женщин, которые нарушают принцип «Одна семья — один ребенок» и тем самым совершают государственное преступление. Пожалуй, впервые в современной мировой литературе эта борьба за ограничение рождаемости описана столь подробно, да еще через историю женщины-акушерки, которая, в общем, призвана заниматься совершенно противоположным делом.

Я бы не сказал, что «Лягушки» — лучший роман Мо Яня (знакомство с его творчеством, мне кажется, стоит начинать с классического «Красного гаоляна» или «Страны вина»). Но это интересная история, тщательно выстроенная, описывающая сцены и ситуации, о которых большинство из нас даже не имели представления.

Мо Янь. Лягушки. Эксмо, 2020, февраль. Перевод Игоря Егорова


КАК ТЕБЕ ТАКОЕ, IRON MASK

Книга «Как тебе такое, Iron Mask» лауреата премии «Лицей» Игоря Савельева продолжает серию «Актуальный роман», запущенную летом «Редакцией Елены Шубиной». Сын российского высокопоставленного чиновника Алекс, который учится в Кембридже, повинуясь отцовскому требованию, приезжает в Москву. Рассчитывая разобраться со срочными делами за пару дней, он остается в столице России надолго, причем в кафкианском смысле, примерно как в «Городе Зеро» или «Юрьевом дне». Отчасти это объясняется тем, что в стране фактически переворот, смена власти в самом разгаре, и пока непонятно, чем все закончится, но только отчасти.

Слава Лавочкин, книжный блогер:

Если повторять за самим Савельевым, в романе воплощены впечатления от нынешнего положения дел в российском обществе, в частности от тотального взаимного непонимания, стены между молодым поколением и стариками. Но судя по тексту, впечатления эти крайне сумбурные, неглубокие и гораздо более эмоциональные, чем хотелось бы. Более того, рискну предположить, что это не случайность, не «промах автора», а намеренный ход: рваность и бешеный ритм, которые передаются нам и формой текста, и событиями в нем, сами по себе выдвигаются как показатели времени. Но это как раз те показатели, которые и так сразу бросаются в глаза, чувствуются всеми нами не интуитивно, а уже как общее место; писателю здесь нечего угадывать; так сказать, обязательный бэкграунд, на фоне которого (хорошо если) разворачивается содержательная канва. Здесь же этот фон остается основным впечатлением, и жаль, если на то и был расчет.

Хотя такая версия выглядит даже вполне логичной. Ведь роман хоть и не от первого лица написан, но видим и знаем мы только то, что видит и знает Алекс, который, наверное, в России не был давно. В итоге почти на все он смотрит чуть ли не глазами иностранца, на каждом шагу удостоверяясь, что здесь продолжает твориться «византийский п*****». Но такой ход — главный герой, который скорее извне, чем изнутри — плохо решает упомянутые в начале романа задачи. Тотально разные языки, на которых говорят Алекс, его отец и помощники отца, можно объяснить не только разными поколениями, но и элементарно — жизнью в разных странах. Ситуация в стране тоже плохо передается через подобную оптику: для гостя эта ситуация всегда будет казаться одинаково незнакомой; с тем же успехом в Россию мог приехать не Алекс из Кембриджа, а его бойфренд из Чили. Вот правда, лучше б он и приехал тогда уж.

Игорь Савельев. Как тебе такое, Iron Mask? Редакция Елены Шубиной, февраль, 2020


ПТИЦА В КЛЕТКЕ

Роман, по мотивам которого режиссер Тайка Вайтити снял фильм «Кролик Джоджо», недавно получивший премию «Оскар», написала Кристин Лёненс из Новой Зеландии, и теперь он переведен на русский. Событийно «Птица в клетке» несколько отличается от киноверсии Вайтити: маленький австриец Йоханнес Бетцлер после аншлюса поступает в Гитлерюгенд, во время войны подносит снаряды зенитчикам и получает серьезное ранение. Из-за этого он вынужден сидеть дома, благодаря чему выясняет: за одной из стен родители прячут еврейскую девочку.

Александра Сорокина, преподаватель НИУ ВШЭ и Creative Writing School:

Хотелось пошутить: «Расходимся. Воображаемого Гитлера тут нет». Однако и без него роман заслуживает внимания, хотя перестать сравнивать удается к странице пятидесятой, не раньше. Вы поняли, о чем я, если уже посмотрели «Кролика Джоджо» — трагикомедию, за которую Тайка Вайтити собрал полку наград (лучший адаптированный сценарий). Мог бы взять оригинальный: книга совсем о другом.

Прежде всего, меняется тон, смещаются акценты. Высмеивание нацизма, чудовищного и абсурдного, здесь уходит на второй план, а в центре — взросление австрийского мальчика Йоханнеса и его отношения с еврейкой на пять-шесть лет старше. Йоханнес буквально находит Эльзу в стенах своего дома. За стеной, под досками пола. Это вечно отсутствующий отец и слабеющая, растерянная мама (в фильме она бодрая и неунывающая) прячут подругу своей умершей дочери. Прячут от знакомых, солдат и Йоханнеса. Потому что в начале романа герой состоит в Гитлерюгенде: фанатеет от Гитлера, сжигает книги (must-have), мечтает вступить-поступить в СС, как в какой-нибудь университет. Во время авианалета Йоханнес лишается левой руки (а он левша) и получает шрам на пол-лица. Нацистам не нужны неполноценные: герой называет себя калекой, подразумевая физическое уродство, но он становится одиночкой, чужаком и в социальном смысле.

Тело диктует условия. Эльза вынуждена скрываться из-за своей неарийской внешности, Йоханнес не может участвовать в боевых действиях из-за травмы. Оба вынуждены сидеть дома. Телесность — в метафорах: Кристин Лёненс не скупится на образы, однако все они материальны, их легко представить. Одежда живет своей жизнью, а здания уподобляются людям: обстрелянные, раненые. Показали поезд с трупами — Йоханнес испытал шок, но длился он несколько строчек. Вена сдалась союзникам — Йоханнес переживает изменения много страниц подряд. Потому что родное вдруг стало незнакомым, небезопасным, а комната, в которой прячется Эльза, оказывается единственным местом, где он может передохнуть. И дотронуться до самой Эльзы.

В детстве герой слушал учителей, которые переворачивали и подменяли факты. Преподавали выгодную для Рейха историю. Повзрослев, Йоханнес занимается тем же, разница в масштабе. Казалось бы, идеология теряет силу, волнует героя все меньше. Но ложь никуда не уходит. С первых строк Кристин Лёненс исследует, как создается закрытый управляемый мир. Следит за тем, как одни пытаются организовать для других комфортную среду. Без разрешения, оправдываясь заботой. На примере столицы Австрии, молодежной организации, одной семьи, а затем и двоих людей.

Кристин Лёненс. Птица в клетке. Азбука, февраль, 2020. Перевод Елены Петровой


АБСОЛЮТИСТ

Роман «Абсолютист» ирландца Джона Бойна, автора «Мальчика в полосатой пижаме», впервые был опубликован на русском вскоре после его создания в 2012 году, а сейчас издательство «Фантом Пресс» подготовило переиздание книги. Это драма времен Первой мировой о двух солдатах, один из которых был абсолютистом (пацифистом) и отказывался стрелять в противника, а второй был в него влюблен и жил, стыдясь себя и своего чувства.

Елена Воскобоева, кандидат филологических наук, шварцевед, специалист по русской литературе XX века:

— Книга описывает взаимоотношения с миром молодого человека Тристана, 21-летнего контуженного ветерана Первой мировой войны. Отношения выстраиваются не всегда гладко, и причин множество. Роман условно делится на три части: события 1916-го, 1919-го и 1979-го. Рассказчик с романтическим именем Тристан будто разрывается между этими временными пластами, пытаясь ответить на важные для себя вопросы и прежде всего на один главный: что есть трусость и что есть смелость.

«Абсолютист», повествующий о молодых людях, прошедших войну и вернувшихся на родину, можно смело отнести к романам о потерянном поколении: нежелание продолжать семейный бизнес, конфликт с отцом, уход из дома — и армия. Тристан боится собственных желаний, стесняется своего тела, никак не может приспособиться к обычной жизни за пределами войны. Пытаясь наладить отношения с окружающим миром, он понимает, что этот мир тоже не готов ко встрече с ним.

Кроме того, Тристан осознает свою вину перед погибшими: на войне он теряет друга-любовника Уилла, чьи письма отвозит его сестре Мэриан. Но не только любовь к Уиллу движет желанием передать письма, страшная тайна не дает покоя Тристану. На войне он окончательно осознает и принимает свою сексуальную идентичность: очаровывается физической красотой Уилла, ревнует его, желает его. И первый поцелуй освобождает туманные мысли Тристана — он свободен.

Все на войне боятся потерять себя, удерживая себя на грани, и совершают ошибки, но только не всегда удается получить прощение за них.

Джон Бойн. Абсолютист. Фантом Пресс, февраль, 2020. Перевод Татьяны Романовой


ОПЫТЫ БЕСПРИЮТНОГО НЕБА

«Опыты бесприютного неба» — дебютный роман челябинского писателя Степана Гаврилова, ранее опубликованный в журнале «Знамя», а теперь вышедший отдельной книгой в «Эксмо». Истории о людях, родившихся на излете девяностых, которым прошлое досталось в виде мифа: «Иногда героического, иногда — иронического. И кем себя считать — потомком героев или клоуном, — каждый решает сам для себя».

Сергей Лебеденко, писатель и блогер, автор telegram-канала «Книги жарь»:

­ «Когда я родился, кто-то из лучших умов планеты сказал, что постмодернизм умер». Так впроброс герой романа Гаврилова формулирует основную проблему, возникшую перед ним: как найти себя в мире, где не просто умер смысл, но уже и ирония умерла? Как перебрать себя в мире, где сартровская «Тошнота» — всего лишь потрепанный эскмошный покетбук, привет из прошлого?

Тут нужно сразу оговориться, что готовых ответов автор не предлагает. Да и не страшно, не за ответами мы приходим к художественной прозе. Но вопрос — о чем это все? — виснет на протяжении повествования, словно котомка через плечо переехавшего из Челябинска в большой город героя. Он меняет работы, попадает с одной вписки на другую, иногда сталкивается с чем-то триппозным, сквозь которое проглядывает большой мир за пределами знакомых серых панелек. Здесь невозможен большой нарратив: «Опыты…» — истории разных людей, рассказанных вашим знакомым, которого вы встретили случайно на вокзале. Сейчас он потравит еще пару баек, допьет свое пиво и поедет куда-то в северном направлении — за новыми историями.

Да, из-за отсутствия линейного сюжета подчас кажется, что читаешь истории с форума типа «Баш.орг» или «Реддит». Но отсутствие высоколобого желания найти ответы на все вопросы делает это чтение каким-то неожиданно уютным.

Степан Гаврилов. Опыты бесприютного неба. Эксмо, февраль, 2020


Читайте «Литературно» в TelegramInstagram и Twitter


Это тоже интересно:

Три лучших детектива зимы


По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com