Недавно в продаже появилась книга проекта «Страдающее Средневековье». Популярный в социальных сетях паблик на свой манер популяризирует искусство прошлых столетий, снабжая необычные (на взгляд современного человека) старинные христианские изображения комичными подписями. А книга «Страдающее Средневековье» в свою очередь не только показывает, но и рассказывает об этих изображениях: как появились, казалось бы, безумные образы в христианской иконографии, почему священное переплеталось с непристойным и смешным, откуда на полях древних книг взялись огромных размеров фаллосы, а на стенах старинных церквей — фигуры святых в невообразимом обличье.
Для начала предлагаем прочитать главу, в которой объясняется, зачем средневековые книжные иллюстраторы изображали апостолов в нечеловеческих видах, давали в руки что-то вроде балалайки и протыкали им части тела иглой.
Четверичность мироздания
Ириней Лионский во II в. утверждал, что четыре Евангелия, истинные столпы, на которых воздвигнута Церковь, соотносятся с четырьмя сторонами света. Потому «невозможно, чтобы Евангелий было числом больше или меньше, чем их есть. Ибо, так как четыре страны света, в котором мы живем, и четыре главных ветра, и так как Церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение Церкви есть Евангелие и Дух жизни, то надлежит ей иметь четыре столпа, отовсюду веющих нетлением и оживляющих людей».
Помимо евангелистов, четырех «животных» из Апокалипсиса соотносили с этапами жизни Христа (рождаясь он — человек, умирая — жертвенный телец, во время воскресения — лев, а при вознесении — орел) и с четырьмя «классами» обитателей земли: дикими зверями (лев), домашними животными (телец), птицами (орел), и, наконец, людьми.
Монстры памяти
Если не считать евангелистов, гибридные создания, сочетающие в себе черты человека и зверя и тем нарушающие естественный, т. е., как считалось, установленный Богом, анатомический порядок, в Средневековье чаще всего ассоциировались с миром тьмы. Но порой странные гибриды или животные с необычными атрибутами, которые легко могли оказаться «портретами» Сатаны или кого-то из его подручных (папы римского — с точки зрения еретиков или еретиков — с точки Римской церкви), служили для противоположных целей — помогали запечатлеть в памяти евангельскую историю.
Иначе говоря, они исполняли роль мнемонических образов. Средневековье унаследовало от Античности набор приемов, призванных укрепить естественную память человека. Основной принцип «искусства памяти» состоял в том, что отдельное слово, логический аргумент или целую историю с множеством деталей и персонажей легче запомнить, превратив в визуальные образы. Эти образы следовало мысленно расположить между колоннами храма, в собственной комнате или в каком-то еще хорошо знакомом пространстве. А затем, чтобы «разархивировать» информацию, предстояло внутренним взором просканировать свои «чертоги разума», переходя от одного образа к следующему.
Чтобы накрепко запечатлеться в памяти, эти образы требовалось сделать максимально необычными — прекрасными или, наоборот, отталкивающими, устрашающими или комичными. Представим, что защитнику, выступающему в суде, нужно запомнить обстоятельства дела: обвинение утверждает, что его клиент отравил свою жертву, чтобы получить наследство, и что у преступления было много свидетелей. Один из самых влиятельных античных трактатов по «искусству памяти», известный как «Риторика для Геренния» (I в. до н. э.), рекомендовал поступить следующим образом: «Если мы лично знали человека, о котором идет речь, представим его больным и лежащим в постели. Если же мы не были знакомы с ним, выберем кого-нибудь на роль нашего больного, только не человека из низших классов, чтобы мы могли сразу его вспомнить. У края постели мы поместим подзащитного, держащего в правой руке кубок, в левой — восковые таблички, а на безымянном пальце этой руки — бараньи яички. Благодаря этому образу мы запомним человека, который был отравлен, наличие свидетелей и возможность получения наследства». Кубок напоминал бы об отравлении, таблички — о завещании, а бараньи яички (testiculos) — о свидетелях (testes)».
В Средневековье «искусство памяти», конечно, было поставлено на службу библейских штудий и церковной проповеди. Ведь память воспринималась не просто как склад познаний, хранилище опыта и подспорье для оратора, а как активная сила, способная преобразить человека и направить его на путь спасения. Помнить и вспоминать можно (и нужно!) было не только о том, что сам человек видел, слышал и пережил, но и о страстях Христовых. Благодаря усилиям памяти, подкрепленным воображением, верующий должен был впитать в себя евангельскую историю, словно он сам был ее свидетелем. Помнить нужно было не только о прошлом, но и о будущем — о своем смертном часе, а также о рае и аде, которые ждут на том свете души умерших. Чтобы, помня об аде, уверенно выбрать рай — и жить соответственно.
Первая из фигур, открывающих «Искусство запоминания», резюмирует шесть первых глав Евангелия от Иоанна.
Птица, сидящая на голове орла-евангелиста, и две головы, вырастающие справа и слева, — это образ Троицы и Слова, через которое был сотворен мир:
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1).
Мандолина, повисшая на груди, напоминает о свадьбе в Кане Галилейской, где Иисус превратил воду в вино, а свисающие из-под нее кошельки — о том, как он изгнал торговцев из Иерусалимского храма.
Красный овал на причинном месте орла — это указание на Никодима — одного из фарисеев, который последовал за Христом. Сам овал символизирует рану, оставленную на теле Иисуса копьем римского сотника, а рана, видимо, напоминает об участии Никодима в снятии Иисуса с креста и его погребении.
Ведро у ног орла — это история о том, как Иисус попросил у самаритянки испить воды из колодца.
Рыба на правом крыле евангелиста — символ купальни, где Иисус исцелил парализованного, сказав ему «встань, возьми постель твою и ходи» (Ин. 5:11).
Наконец, «натюрморт» на левом крыле — это пять хлебов и две рыбы, которыми Христос накормил 5000 человек, а круг с крестом — символ евхаристии, хлеба, превращающегося в тело Христово — пищу спасения.
Однако не стоит думать, что такие визуальные «ребусы» были доступны для «простецов» Чтобы использовать их для запоминания евангельской истории, ее требовалось предварительно хорошо изучить.
Около 1470 г. в Южной Германии была напечатана книжица под названием «Искусство запоминания по фигурам евангелистов». Ее цель состояла в том, чтобы с помощью необычных гравюр и кратких подписей к ним надежно запечатлеть в памяти читателя ключевые события, описанные в четырех Евангелиях. Каждая из вех в жизни Христа обозначалась «пиктограммой», нанесенной на основную фигуру, символизировавшую одного из евангелистов (129; 130).
Образ, который резюмирует центральные главы Евангелия от Марка. Например, красный глаз на груди льва-евангелиста напоминает о том, как Иисус в Вифсаиде исцелил слепого; справа от глаза — семь хлебов, которыми он накормил четыре тысячи человек; слева — ключ от Царствия Небесного, дарованный Петру и указывающий на его особое положение среди апостолов.
Солнце справа от живота льва указывает на преображение Христа, когда ему в сиянии явились Илия с Моисеем, а глас с небес изрек «Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте» (Мк. 9:7). Демон, словно вылетающий из живота льва, символизирует изгнание «духа немого» из одержимого (когда Христос заповедал, что бесов следует изгонять постом и молитвой).
Игла, проткнувшая нижнюю лапу льва, напоминает о словах Христа «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мк. 10:25).
Если не знать, что все эти образы значат, многие из них можно принять за монстров из воинства дьявола. На одной из гравюр у орла на груди возникает целующаяся пара — она напоминает о женщине, уличенной в прелюбодеянии, о которой Иисус сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». На другой — у тельца под хвостом появляется евхаристическая чаша с лежащей на ней гостией. Несмотря на двусмысленное местоположение сосуда, здесь никто не высмеивает святые дары — гравюра просто напоминает о Тайной вечере, где Иисус учредил таинство евхаристии.
Продолжение следует…
Дильшат Харман, Михаил Майзульс, Сергей Зотов. Страдающее Средневековье. Издательство «АСТ», март, 2018
Следите за новостями «Литературно» в Telegram и Twitter
Читайте также:
