Рецензия

Исчезнувший город Мангазея, кольчуга Ермака, древние языческие идолы… Блогер Валерий Шабашов восхищенно рассказывает о книге Алексея Иванова и Юлии Зайцевой «Дебри».

Книгу «Дебри», написанную Алексеем Ивановым в соавторстве с Юлией Зайцевой, можно назвать нон-фикшн-изнанкой ивановского же художественного романа «Тобол»: та же эпоха — время петровских преобразований, то же пространство — снежная бескрайняя Сибирь, те же герои — воеводы, шаманы, торговцы, ссыльные бунтовщики. О том, как удивительно напоминает Сибирь XVIII века сегодняшнюю Россию и как впечатляют «Дебри» увлекательными историями о незаслуженно забытом прошлом, рассказал «Литературно» книжный блогер Валерий Шабашов.  


Вроде бы взял в руки книгу о далекой уже истории нашей страны, а ощущение такое, что в зеркало посмотрел. Ресурсная экономика пушнины сменилась углеводородной, ориентация на Китай как источник сверхдоходов бюджета сохранилась, за «чужебесие» (преклонение перед иностранцами) по-прежнему наказывают, а население регионов, где добываются природные богатства («Царственная Сибирь изобильна соболями»), остается таким же бедным («лютость тягчайших морозов претерпевают в налимьем кожане»).

Ничего не меняется, только года перелистываются. Личина модернизируется, а поскреби, нутро такое же, как раньше. Будь наша воля, до сих пор бы большинство платило пошлину на ношение бороды, лишь бы не бриться. Алексей Иванов и сам, наверно, не подозревал, как закольцуется его произведение с современностью.

Чтобы не складывалось ложного ощущения, вскрытием нарывов российского социального устройства автор в книге сознательно не занимается. Он рассказывает невероятно увлекательные истории о незаслуженно забытом прошлом. Кольчуга Ермака, древние языческие идолы, пленные шведы, ищущие Биармию и связь с викингами, – от одного этого у любителей истории начинает учащаться пульс. Мой личный восторг от книги можно сравнить с тем восхищением, которое возникло после просмотра «Табу» с Томом Харди. Помните, каким атмосферным получился в сериале Лондон в своих не только лоске, но и полнейшей антисанитарной разрухе, с его подпольным обществом? После прочтения книги Иванова возникают схожие ощущения от заброшенных острогов в тайге, тайных капищах язычников среди болот, скитов старообрядцев и их «гарей». Да, что уж говорить, когда археолог-любитель (!) Василий Пигнатти находит кольчугу Ермака или спустя триста лет из небытия воскресает легендарная Мангазея, «златокипящий» город Сибири, эмоции переполняют, словно читаешь захватывающий роман с крутыми поворотами сюжета. А Иванов подкидывает дров в огонь, повышает ставки с каждой страницей. Его умению излагать нон-фикшн может завидовать любой беллетрист.

В школьную программу все самое интересное о Сибири не входит. Вернее, входит, но таким непропеченным мякишем, которым не то, что ужинать не захочется, но и колобка-то из него вылепить не удастся. Набор дат и мест, не более того. Все знают знаменитые наскальные рисунки в пещерах Франции или Швеции, но знают ли не менее интересные и древние петроглифы у нас на Урале, в Сибири? Или спросите, на кой ляд Владимир Атласов, Семен Дежнев, Ерофей Хабаров и другие ураганные (а другого слова и не подобрать) первопроходцы тащились из Вологодской области, которая не омывается никаким морем, открывать новые земли? Романтика, жажда географических открытий, пассионарный дух, – все это полная чепуха или полуправда. И Иванов в своей книге об этом как раз рассказывает.

Для первопроходцев не существовало никакого другого шанса выбраться из той реальности, в которой они родились. Это был единственный социальный лифт. Служишь царю, приносишь ясак с юкагиров или селькупов, лезешь за пушниной все дальше и дальше, и, возможно, попадешь туда, куда никакая экспедиция еще несколько десятков, а может быть и сотен лет не добралась бы. Как сейчас нефтяники лезут в Северный ледовитый океан на шельф, так и раньше отправлялись удалые люди в вечную мерзлоту или непролазную тайгу за зверем. А уж кого придется по пути покорить или какие земли открыть, об этом не задумывались.

Вообще, мысли о сходстве России вчерашней и нынешней навеивает многое в книге Иванова. К примеру, озвученный еще Александром Эткиндом во «Внутренней колонизации» ресурсный подход. Петр Первый уже в 1695 году создал монополию на торговые караваны с Китаем. «То есть китайский торг по оборотам был сопоставим со всеми налогами, что отправляла в Москву вся бескрайняя Сибирь», – пишет Иванов. Для наглядности я сделал небольшую инфографику, которая демонстрирует масштабы этой торговли.

Или, допустим, история о «бугровании» – разграблении древних курганов. Нельзя сказать, что такие вещи происходили исключительно в нашей стране – вспомните, к примеру, что стало с пирамидами. Но и у нас случается, причем до сих пор: в прошлых столетиях золотая лихорадка была сфокусирована на поиске богатств в древних захоронениях, а сегодня таким же варварским способом добывают бивни мамонта из вечной мерзлоты, нанося ущерб экологии. И подобных параллелей, прочитав книгу, можно провести множество.

Впрочем, несмотря на самодурство воевод, на бесчинства сборщиков ясака, на прочие глупости и нелепости времени, описанные Ивановым, «Дебри» рассказывают в первую очередь о фантастическом месте, о героических людях и сильнейших событиях. После прочтения хочется скорее везде побывать и все это увидеть своими глазами.

Цитаты из книги:

– О коренных жителях Сибири

Но в целом коренные жители Сибири изумляли русских своей честностью и простотой. Татищев писал: «Хотя они в познании божьем глупы, несмыслены, однако притом от натуры справедливы и смиренны. Клятвопреступлений, воровства, блядовства, объядения, обманства и тому подобного весьма у них мало. Редко бывает, чтоб кто-нибудь в том изобличен был, да и то разве такой, который, пребывая между русскими, тому у них научился.

– Приметы добытчиков «мягкого золота»

У охотников сложилась особая суровая культура промысла, появились своя этика, свои приметы и поверья. Например, считалось, что бобры бывают двух видов: «бояре» и «холопы». На охоте брать надо только «бояр», потому что они толстые и с пышными шкурами, а «холопы» — тощие и потрепанные. Была своя промысловая терминология, непонятная чужакам: какие-то «пупки», «подчеревеси», «гагче ярцы», «недокуни» и «недопёски». Волчий хвост назывался «полено», лисий – «труба», медвежий хвостик – «пых».

– О сибирском шаманизме

Шаманизм будет процветать в Сибири до начала XX века. Советская власть объявит бой предрассудкам и суевериям; ретивые уездные комиссары назовут шаманов врагами народа и почти истребят – заодно с православным священством. Но «шаманские корни» окажутся вросшими в суровую землю Сибири на такую глубину, что никакая тирания не сможет их выкорчевать.

– Представление о Китае

Для русских Китай по-прежнему оставался страной непримиримых и церемонных владык. Никто не знал толком, что там за великими песками Гоби, за хребтами «Тибецких гор» и за бесконечной стеной, которая высотою в Московский кремль и толщиною в разъезд двух телег. Семен Ремезов простодушно писал, что Китайское царство имеет тринадцать углов, и в каждом углу по тринадцать тысяч городов. Там по аршину в день растет трость коленцами, там живут львы и «облезьяны», там печи топят черными камнями, а пшено хватают из тарелок спичками. Там бог – болван Барахман, и есть Далай, который живет по луне: месяц – он дитя, полная луна – он муж, луна убудет – он умирает, а потом снова воскресает.

— О Юрии Крижаниче (хорватском ученом, безответно любившем Россию)

В конце концов своей активностью ученый хорват вызвал подозрения. В 1661 году его арестовали и сразу отправили в ссылку. Никто не мог объяснить грамотею его вину. Официальным поводом было то, что иноземец на Рождество повеселился по-русски: напился, плясал с ряженными, «возносил хулу на государя», и творил некие «сатанинские блудодеяния».