Обзор

Фрагмент русской обложки романа «Медовые дни» Эшколя Нево

Новый роман Джулиана Барнса, приквел «Небесного почтальона Феди Булкина», книга о русских эмигрантах в Израиле и многое другое — рассказываем о новинках июня.

Новый роман британского классика Джулиана Барнса вызвал у писателя Сергея Лебеденко воспоминания об эксцентричном университетском профессоре. Блогер Майя Ставитская сравнивает чтение книг Саши Николаенко с падением в кроличью нору. А писатель Булат Ханов рекомендует «Медовые дни» Эшколя Нево как роман о временах, когда Никита Михалков был не таким, как нынче.

Элизабет Финч

На русском вышел новый роман современного британского классика Джулиана Барнса «Элизабет Финч». Актер-неудачник Нил разбирает записные книжки своей бывшей преподавательницы и яркой харизматичной мыслительницы Элизабет Финч, точно знавшей, в какой миг «история пошла не тем путем».

Сергей Лебеденко, писатель и книжный блогер:

— Маленькая личная история: полгода назад умер мой препод с юрфака. Эксцентричный специалист по Скандинавии, он любил делать так, чтобы его запоминали: обзывать студентов, выдавать сомнительные исторические теории («Англию населяли осетины») и устраивать драки с коллегами из-за спора, был ли на Руси феодализм. Моей сокурснице-поэтессе он поставил «автомат» на экзамене за то, что она без запинки произнесла наизусть официальный титул Николая II (в нем больше 100 слов).

«Элизабет Финч» — история о том, как Нил пытается по крупицам восстановить биографию своей преподавательницы курса «Культура и цивилизация». Следуя за ее идеей, что описывать человека всего тремя словами «пошло», он скрупулезно изучает ее архив, ищет ключи к ее жизни. В кого она была влюблена? Почему однажды назвала себя еврейкой? А ее отношения с братом — какими они были? В конце концов Нил выходит на Юлиана Отступника — последнего римского императора-язычника, кумира Элизабет Финч: стоика, не отказавшегося от своих убеждений, несмотря на их очевидный проигрыш мощной волне христианства. Стоицизм вообще магистральная тема романа — даже свои отношения с Финч Нил описывает как «романтически стоические», и тут невольно задаешься вопросом, не дает ли Барнс рецепт выживания в эпоху постоянных пертурбаций: верить в свои силы, быть сдержанным и — читать больше книг?

Но главная идея Барнса в общем-то та же, что была в «Истории мира в 10 ½ главах»: биография — набор интерпретаций; мы вольны выбирать ту или иную, так и не выведя объективного портрета. Это не удается Нилу (а за ним — и Барнсу) ни с Юлианом Отступником, ни с Элизабет Финч. Мысль не новая: Барнс следует и за Умберто Эко с его «Открытым произведением», и за Вальтером Беньямином с идеей истории как текста, написанного господствующим классом (вот и биографию Юлиана пишут христиане). Но Барнс проговаривает это с фирменной иронией — да еще и опять заставляет задуматься, что любовь, возможно, и есть попытка подобрать интерпретацию к биографии другого.

Так и у меня с моим историком. Я знал его как слегка сумасшедшего бородача, фаната имперской идеи. Но одновременно он был и крупным специалистом по скандинавскому праву, которого уважали шведские и норвежские коллеги. Чья картина полнее? Чья картина важнее? Не столь важно. Важно, что они есть.

Джулиан Барнс. Элизабет Финч. Азбука, июнь, 2022. Перевод Елены Петровой


Страж порядка

Вопреки изменившейся повестке дня, писатель и сценарист, финалист «Большой книги» и «Русского Букера» Алексей Слаповский продолжает говорить о пандемии. Главный герой нового романа после ввода в торговом центре масочного режима из простого охранника превращается в стража порядка.

Владислав Толстов, книжный обозреватель:

— Алексей Слаповский писатель неровный. От одних его книг невозможно оторваться, другие с недоумением пролистываешь, но в этой амбивалентности, непредсказуемости и заключается притягательность его творчества. Никогда не знаешь, какой окажется следующая книга. В предыдущем романе под странным названием «Недо» рассказывалось об одиноком писателе, которому на голову свалилась девушка из провинции. Ее надо было приютить на денек, а тут самоизоляция — пришлось писателю с девушкой жить в одной квартире и как-то выстраивать отношения. В книге все получилось «недо»: и любовная линия, и юмористическая. Разве что «Недо» стал первым романом, описывающим самоизоляцию как новый формат жизни.

«Страж порядка» эксплуатирует другую уже не актуальную тему. Охранник торгового центра Эрих Марков сражается с теми, кто не соблюдает масочный режим. Ретивость приводит к тому, что Маркова увольняют. Потом у него умирает мама, потом отец, его обступают все новые беды, и мы ждем какого-то катарсиса, развязки, когда, наконец, мужик что-то сделает — тем более что он постоянно фантазирует на темы крови, убийства и мести. Развязка кому-то покажется единственно верной, кому-то — искусственной. Тут вот что важно. У Слаповского отменное чувство юмора, он умеет видеть комическое, забавное, потешное в самых печальных проявлениях жизни. Но, похоже, за два ковидных года сбились какие-то настройки: «Страж порядка» вместо ожидаемо легкой истории охранника, у которого тихо едет крыша на почве соблюдения масочного режима, превращается в довольно депрессивный рассказ о человеке, который никому не нужен и которому нечем заняться.

Алексей Слаповский. Страж порядка. АСТ: Редакция Елены Шубиной, июнь, 2022


Медовые дни

В мае «Синдбад» выпустил «Тоску по дому» Эшколя Нево, а теперь — еще один роман того же израильского автора. Герой книги «Медовые дни» — богатый американский еврей, решивший построить на Святой земле ритуальную купальню — микву. Район, в котором возводится миква, населен репатриантами из России, уверенными в том, что для них строят шахматный клуб.

Булат Ханов, писатель:

— Это одна из книг, что слишком хороши, чтобы спрашивать: «И чем все закончилось?» Любой краткий пересказ или беглое изложение даже близко не передадут очарования романом Эшколя Нево.

Велик соблазн под настроение прочитать «Медовые дни» как историю о русской эмиграции, поведанную с грустной иронией. Ну а что, шутки о лагерях и Сталине на месте, и мудрое наблюдение о локации, которую ты таскаешь за собой, точно пустую телегу, тоже легко распознается. Да и отдельные строки бьют наповал:

«Везде, куда прибывали русские, их встречали прохладно — пока не выяснялось, что репатрианты везут с собой отличное образование, неуемное честолюбие, светловолосых женщин и дополнительное финансирование городского бюджета, после чего настороженность сменялась искренним восхищением».

И все же, все же. Несмотря на болезненные (для кого-то) ассоциации, книга содержательно куда более пространна. Можно сравнить ее с оживленным перекрестком, где случается всякое — и никогда не происходит чего-то сверх меры. Умный и щадящий читательские чувства роман. Кому-то такое не нравится, им бы сказал, что это книга о тех допотопных временах, когда Никита Михалков не скурвился. Буквально не скурвился, Эшколь Нево вам докажет.

Эшколь Нево. Медовые дни. Синдбад, июнь, 2022. Перевод Бориса Борухова


Муравьиный бог: реквием

Обладательница премии «Русский Букер» Саша Николаенко выпустила роман, в котором смешная история мальчика и бабушки из «Небесного почтальона Феди Булкина» раскрывается иначе. Свою новую книгу «Муравьиный бог: реквием» писательница называет гимном прекрасному миру, который люди своим неумением любить превращают в ад.

Майя Ставитская, книжный блогер:

— Погружение в мир книг Александры Николаенко похоже на падение в кроличью нору. С той разницей, что магия действует здесь не на событийном плане, а на уровне языка. Эта особым образом ритмически организованная проза, с обилием внутренних рифм, с немыслимым языкотворчеством — то наговорно-заклинательным, то рафинированным постмодернистским — завораживает, вводя в род гипнотического транса. У Саши Николаенко в дело идет все: просторечия, канцеляризмы, диалектизмы, лагерная лексика и пропагандистская риторика переплавляются в уникальный, ей одной присущий стиль.

Дачное лето, которое Петя проводит с бабой Верой и дедом Данилой, вряд ли кто назовет счастливым. Парализованный дед лежит в своей каморке, и все вслед за бабкой называют ее гробом (а несчастного деда — покойником). Иногда он стучит по фанерной стенке, иногда выкрикивает: «Бьять!» — тем мужское присутствие в воспитании кончается. Бабка замысловато бранится, запугивая мальчика и обвиняя в смерти родителей. Его прекрасный мир разбит вдребезги, острые осколки кругом.

И все же «Муравьиный бог» рождает парадоксально светлое чувство. Книга залита жарким солнцем, пронизана игрой тени и света, радостью дружбы с соседкой Сашей, дачной беззаботностью и особым состоянием: «У зла нет власти», защищающим от душных объятий заботы-несвободы, от чувства неполноценности и вины.

Саша Николаенко. Муравьиный бог. АСТ: Редакция Елены Шубиной, июнь, 2022


Южный ветер

Вернувшись в родной город Южный Ветер, Саша создает радио при психбольнице, чтобы рассказать о проблемах людей с ментальными расстройствами. Дебютный роман социальной журналистки Даши Благовой вошел в длинный список премии «Национальный бестселлер».

Татьяна Трубина, книжная обозревательница:

— Саша вернулась в родной кавказский городок Южный Ветер после смерти матери: в доме ждал младший брат, которого она не видела со времен окончания школы. Впрочем, «ждал» — громко сказано: Женя практически превратился в предмет интерьера и не всегда в состоянии самостоятельно одеться или донести ложку до рта. Первая попытка пристроить брата в дневной стационар местной психиатрической больницы закончилась ничем — мест нет, однако вскоре заведующий отделением предложил девушке бартер: лечение в обмен на руководство радиокружком для пациентов.

«Южный Ветер», как практически все произведения о людях с психиатрическим диагнозом, построено на мысли о зыбкости и расплывчатости понятия «норма». Хотя патология диагностирована только у Жени, обладающая взрывным характером Саша, подчас слишком бурно реагирующая на происходящие события, явно и сама потенциальная клиентка отделения пограничных состояний. Девушка отравлена пребыванием в Южном Ветре, ее постоянно тошнит, и это влияет на восприятие окружающих предметов: шкаф «тошнит вещами», ящик на кухне выблевывает из себя пакеты, слова и эмоции тоже выходят изнутри, словно в сопровождении рвотных спазмов. Рвота — защитная реакция организма, способ вывести токсины, поэтому, в отличие от остальных обитателей города, у Саши получается очиститься и объективно взглянуть на сложившуюся ситуацию, в которой человеческие жизни — больше не высшая ценность, а лишь пешки в чужой игре по набору показателей эффективности.

Вопрос дестигматизации психических расстройств в современном обществе поднимается часто, однако его обсуждение редко выходит за пределы социальных сетей и популярных СМИ. Книга Даши Благовой наглядно объясняет, почему разговоры об инклюзии пока так и остаются только разговорами.

Даша Благова. Южный Ветер. Есть смысл, июнь, 2022


Ежегодный пир Погребального братства

В романе французского писателя Матиаса Энара «Ежегодный пир Погребального братства» молодой исследователь из Парижа отправляется в глубинку. Он мечтает изучить сельский быт и нравы местных жителей. Проводником по тропам болот становится местный мэр.

Татьяна Млынчик, писательница:

— Возможно ли пройти мимо книги со столь интригующим названием? Сначала мы читаем дневник незадачливого аспиранта, получившего грант и приехавшего во французскую глубинку писать дипломную работу по антропологии. Его цель — изучить быт и трансформацию жизни современных обитателей деревни, фермеров, служащих, потомков крестьян, разобраться в хитросплетениях и трудностях сельского хозяйства, мытарствах аграриев, а также других, нетипичных жителей деревни, например, эмигрантов-англичан, современного художника, экоактивистки и странного мэра, по совместительству — главного гробовщика окрестных земель. Формат дневника сразу цепляет, делает читателя сомыслителем симпатичного нелепого автора и очерчивает камерный, пахнущий печным дымом, навозом и винными парами мир французской деревеньки.

На первый взгляд, Матиас Энар приглашает нас в типичный кампусный роман. Главный герой — представитель университетской среды, его оптика, исследование, которое он проводит с робостью и комичным ужасом перед оголенной природой и животным миром, интервью с жителями, которые читателю тоже приходится проводить вместе с ним, предполагают погружение в академическую интригу. Но все было бы слишком топорно, реши автор всего лишь поиграть с жанрами и поместить кампусный роман в деревенские декорации. Задумка оказывается сложнее, текст преодолевает формат дневника и трансформируется в найденную героем книгу местных легенд, которые, подобно жителям деревни, крутящимся вокруг мэра-гробовщика, сосредоточены вокруг таинственного старинного погребального братства. Преданья, семейные истории, стихи, речи на пиру, даже микроскопические пьесы — все это приводит главного героя к пересмотру собственной жизни и символическому перерождению. Кулиса повествования «Ежегодного пира» — знакомство со смертью в амплуа эдакой загадочной доброй сообщницы.

Отдельное удовольствие для тех, кто читал «Землю» Михаила Елизарова, сравнить романы. Почва замыслов, на которой взращены тексты, почти одна и та же. Однако полученные культуры, обе чрезвычайно могучие, различаются так, словно их привезли с разных планет. Впрочем, пожалуй, примерно так оно и есть.

Матиас Энар. Ежегодный пир Погребального братства. Поляндрия, июнь, 2022. Перевод Аллы Беляк


Читайте «Литературно» в Telegram 


Это тоже интересно: 

Переосмыслить муть: новый роман Алексея Сальникова


По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com