Летопись

Граффити в подмосковной Коломне

Пятнадцать ультраважных цитат из псевдоавтобиографической поэмы «Москва — Петушки» и чуть-чуть (ир)реальной биографии советского постомодерниста Венедикта Ерофеева.

Будущий андеграундный советский писатель Венедикт Ерофеев (24 октября 1938 — 11 мая 1990) родился на Кольском полуострове в спецпоселке с антиутопическим названием Нива–3 и детство провел по большей части в детском доме. Школу окончил с золотой медалью. Много раз пытался учиться в разных вузах, но отовсюду его отчисляли. Долго жил в Москве без прописки, работал грузчиком, сторожем в вытрезвителе, лаборантом паразитологической экспедиции по борьбе с окрыленным кровососущим гнусом, бурильщиком в геологической партии, редактором и корректором студенческих рефератов в МГУ и стрелком ВОХРа. С раннего возраста отличался незаурядной эрудицией и любовью к литературе: еще 17-летним начал писать «Записки психопата» — долгое время они считались утерянными и впервые были опубликованы лишь в 1995 году.

Еще Венедикт Ерофеев рассказывал, что в 1972 году написал роман «Дмитрий Шостакович», авоську с которым у него украли в электричке вместе с двумя бутылками бормотухи. В 1994 году русский поэт-квалитист, художник-нонконформист, философ-рецептуалист, доктор географических и философских наук, а также искусствоведения, профессор и вообще преудивительный человек Слава Лён объявил, что рукопись Ерофеева все время пролежала у него и он вот-вот ее опубликует. Опубликовал небольшой фрагмент, который большинство литературоведов сочли фальшивкой. Потому что стилизовать под Веничку с его коктейлем библеизмов-ленинизмов, скрытых и прямых литературных и совсем уж не литературных цитат, газетных штампов и трогательной алкофилософии, — дело не простое, даже если ты трижды доктор как Слава Лён. По мнению друга Венички, филолога Владимира Муравьева, история с романом была Ерофеевым, конечно же, вымышлена. Ерофеев был большим любителем мистификаций.

С 1985 года Венедикт Ерофеев страдал раком горла, после операции мог говорить только при помощи голосообразующего аппарата. В 1987 году принял крещение в Католической церкви в единственном в то время действующем в Москве католическом храме святого Людовика Французского.

Женат был дважды, вторая жена Галина Носова покончила с собой через три года после смерти мужа, выбросившись с балкона их квартиры на тринадцатом этаже. Об алкоголизме и прочих трудностях Ерофеева не будем, а вот книги его переведены более чем на 30 языков. Самая важная — это, конечно, постмодернистская поэма в прозе «Москва — Петушки» (кстати, в СССР ее впервые напечатали в журнале «Трезвость и культура» за 1988 год, все матерные слова целомудренно заменив отточиями), из которой приводим 15 ультраважных цитат. Без отточий.

1. Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись, или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец и как попало — и ни разу не видел Кремля.

2. И немедленно выпил…

3. Бог, умирая на кресте, заповедовал нам жалость, а зубоскальство он нам не заповедовал. Жалость и любовь к миру — едины.

4. Как известно, в Петушках нет пунктов А. Пунктов Ц тем более нет. Есть одни только пункты Б.

5. А с утра, еще до открытия магазинов, состоялся Пленум. Он был расширенным и октябрьским.

6. О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа — время от рассвета до открытия магазинов!

7. Я бы согласился жить на земле вечно, если прежде мне показали бы уголок, где не всегда есть место подвигу…

8. Пламенел закат, и лошади вздрагивали, и где то счастье, о котором пишут в газетах?

9. А кимвалы продолжали бряцать. А бубны гремели. И звезды падали на крыльцо сельсовета. И хохотала Суламифь.

10. Что это предвещает, знатоки истинной философии истории? Совершенно верно: в ближайший же аванс меня будут пиздить по законам добра и красоты…

11. А бабушка моя, глухонемая, с печи мне говорит: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего “я”!»

12. Нет, вот уж теперь — жить и жить! А жить совсем не скучно! Скучно было жить только Николаю Гоголю и царю Соломону. Если уж мы прожили тридцать лет, надо попробовать прожить еще тридцать, да, да. «Человек смертен» — таково мое мнение. Но уж если мы родились, ничего не поделаешь — надо немножко пожить… «Жизнь прекрасна» — таково мое мнение.

13. Что может быть благороднее, например, чем экспериментировать на самом себе?

14. Да. Больше пейте, меньше закусывайте. Это лучшее средство от самомнения и поверхностного атеизма.

15. И вот — я торжественно объявляю: до конца моих дней я не предприму ничего, чтобы повторить мой печальный опыт возвышения. Я остаюсь внизу и снизу плюю на всю вашу общественную лестницу. Да. На каждую ступеньку лестницы — по плевку. Чтоб по ней подыматься, надо быть жидовскою мордою без страха и упрека, надо быть пидорасом, выкованным из чистой стали с головы до пят. А я — не такой.

Текст: Ана Колесникова


Читайте «Литературно» в Telegram и Instagram


Это тоже интересно:

Лида Любчикова: жена «первенца» Венички Ерофеева


По вопросам сотрудничества пишите на info@literaturno.com